92 
— Ну как там в Ки-Уэсте?
— Бесподобно, — ответила она. — Единственное место, где девушка может отдыхать, не боясь, что ее в любой момент могут треснуть по голове. Подождите минуточку. — Она отлучилась на несколько минут. Вернувшись, пояснила: — Простите, у нас тут один клиент разобрал часть потолка и заполз наверх. Не хочет спускаться — дескать, в приемной кишмя кишат аллигаторы. Знай себе твердит: «Лищ гаторы, лигаторы». Вообще-то он прав, но мы не должны это признавать.
Он спросил ее, как зовут того полицейского, дружбой с которым похвалялся Ричард, — Пэм еще говорила, что знает его.
— Не кладите трубку, — попросила Джил. Он слышал, как она окликает Пэм и переспрашивает у нее. Вернувшись, Джил ответила:— Гленн Хикс, служит в Бока. Расскажите мне про Ричарда. Что еще затеял этот кусок дерьма недоделанный?
В солнечном свете перед мольбертом Фрэнни казалась обнаженной, странная прическа превращала ее в маленькую девочку. Старуха из «Делла Роббиа» поднялась, зашла Фрэнни за спину, чтобы полюбоваться своим портретом. Не сводя с них глаз, Ла Брава набрал номер полиции и продиктовал сержанту Торресу данные о приятеле Ричарда, Гленне Хиксе.
Он пересек улицу, прошел от «Кардозо» до парка Луммус, держа в каждой руке по банке ледяного пива. До чего же она хороша: лиловатый топ от купальника в сочетании с обрезанными джинсами, художница, усердно рисующая под сенью пальм, прекрасный снимок, если суметь его сделать, если ты вообще что-то умеешь. Художница сосредоточивается, прикусив кончик языка, поднимает глаза — складной стул, где только что сидела ее модель, опустел. Диковинная прическа заколебалась — она поворачивает голову, выжидающе смотрит на него.
— Как дела?
— Как дела? — переспросила она. — Я на три дня уезжала домой на свадьбу, а ты даже не заметил моего отсутствия.
— Вышла замуж? А я-то тебя повсюду искал.
— Пылал страстью?
— В разумных пределах.
— Нельзя пылать страстью в разумных пределах, Джо, — ты либо пылаешь, либо нет.
— Я не просто пылал страстью, я скучал по тебе. — Он протянул ей банку пива, остановился на минутку, прежде чем занять освободившееся кресло, глянул на мольберт. — Очень здорово. Ты сама-то это знаешь?
— Кто это?
— Миссис Хеффель. Ты что, не знаешь, кого рисуешь? — Он безошибочно узнал миссис Хеффель.
— Я-то знаю. Думала, может, ты не знаешь.
— Я ее узнаю даже без нашлепки от солнца на носу. Знаешь, почему я ее узнал? Я ее фотографировал. Внутри нее прячется маленькая девочка, она выглядывает порой, когда не боится, что ее заругают. Ты заметила эту девочку и сумела ее нарисовать. Уловила. — Он сел и открыл банку.
— Ты так думаешь?
Он отдал ей открытую банку, взял другую из ее рук, открыл ее для себя.
— Да, я так думаю. А что же ты больше не рисуешь гостиницы?
— Гостиницы я люблю, но они не живые. Я решила, что люди меня интересуют больше. Твое влияние, Ла Брава. Я посмотрела твои работы, и мне захотелось увидеть то, что видишь ты.
— Ты это видишь. Ты многое видишь.
— Не знаю. Я вижу что-то на твоей фотографии, потому что ты это поймал — вот оно, в рамочке. Но я не уверена, что замечала это раньше. Не уверена, что у меня есть «глаз».
— Про миссис Хеффель ты все поняла.
— Я целую неделю изучала ее.
— У тебя есть «глаз». Весь секрет в том, чтобы не пытаться поймать все сразу, сосредоточиваться на каждой детали по очереди.
— Может быть, это у меня получается, — сказала она. — Надо это выяснить. — Отхлебнув пива, она поинтересовалась:— Чем же вы тут занимались, пока я торчала в Нью-Йорке с милыми родственничками?
— Да ничем особенным. Пытался припомнить один фильм, который я давно уже смотрел.
— Можешь не объяснять: в главной роли Джин Шоу. Ты все так же неровно к ней дышишь? Она чересчур стара для тебя.
— Это действительно фильм с Джин Шоу. Ты тоже его видела, ты упомянула о нем в тот вечер, когда мы смотрели «Поехали!».
— И как он называется?
— «Некролог».
— Это где ее муж знает, что скоро умрет от неизлечимой болезни, и кончает с собой, подстроив все так, будто это она виновата, в отместку за то, что она со своим дружком выманила у него кучу денег?
— Да, этот.
— Я смотрела его не весь.
— Но что тебе запомнилось?
— Кажется, я смотрела вторую часть.
— Она попала в тюрьму?
— Да, был суд, ее сочли виновной— но не в настоящем ее преступлении, а в убийстве мужа, которого она не совершала. Черный юмор.
92 
