17 
— Несколько дней назад. Я пыталась дозвониться, но у тебя все время занято.
Она состроила забавную гримасу.
— Это все Эми. Она осваивает телефон. Таскает его за собой и часами названивает неизвестно кому. Мы столько игрушек ей покупаем, но они ведь любят сами придумывать себе игрушки.
Эми, цепляющаяся за материнскую юбку, просто таяла от удовольствия, оказавшись в центре внимания.
— Привет, Эми, как поживаешь?
— Я теперь еще больше выросла, — гордо произнесла она. Очевидно, многие говорили малышке, как здорово она выросла. — Ханна, ты видела мои игрушки? Пойдем, покажу.
После обязательного знакомства с игрушками — на этот раз с тремя новыми куклами и утенком по имени Малькольм— я расположилась в кухне, готовя кофе, пока Кэт переодевала малыша и кормила Эми, которая, в свою очередь, кормила собаку. Вот оно— блаженство домашнего очага. Будто в цирке живешь. Я подумала о тишине в собственной квартире и о пустоте заброшенной квартиры Кэролайн Гамильтон. Одинокие девушки со скудными средствами. Кэт, по крайней мере, имела хоть какого, но мужа, который оплачивал счета и заботился о кредитных карточках. Хотя этому пресловутому мужу и приходилось много работать, захватывая подчас и большую часть уик-энда.
— А Колин в отъезде. Это все торговая конференция. Подготовка к очередному прорыву на европейские рынки, на этот раз к прорыву тысяча девятьсот девяносто второго года, — сказала она с восхитительно строгим лицом. — Очевидно, это ужасно важно.
— Не сомневаюсь. А детишки все еще помнят, как он выглядит?
Только теперь она позволила себе улыбнуться.
— Ты не поверишь, Ханна, но брак, сам по себе, не так плох, если вдуматься.
Да, материнство — вещь удивительная. Вроде пагубной привычки к наркотику. Однажды попробовав и пристрастившись, хочешь и других видеть в том же положении.
— Только не говори мне, что если ты живешь одна, то в полной мере можешь наслаждаться отсутствием шума и возможностью спокойно выспаться. — Она явно хотела показать, что все эти блага ее не интересуют. — Я прекрасно уживаюсь с этим шумом и гвалтом, не такое уж большое счастье хорошо выспаться. Колин говорит, что мы должны позволять малышу кричать и вопить, но я, конечно, ему этого не позволяю.
— Так пусть Колин и встает к нему по ночам. Повисла небольшая пауза.
— Ну, он, в конце концов, ходит на работу. А я всегда могу немного вздремнуть днем.
— И тебе это удается?
— Да… Иногда.
— Боже, неужели тебе никогда не хотелось убить его?
— Кого? Колина или Бенджамина? Я пожала плечами.
— Да обоих.
— Определенно хотелось. Но это проходит.
— Так много плюсов. А минусов что, совсем нет?
— Ну, разве что живот, повисший как пустой мешок из-под картошки, и мозги, превратившиеся в решето. Но ты, Ханна, должна быть мне благодарна, ибо я сняла с тебя, если помнишь, большой груз. Взвалила на свои плечи тяжкое бремя продолжения рода, предоставив тебе возможность заниматься карьерой.
Да уж, карьера! Такой ли карьеры ожидают родители от дочерей? Для того ли дают им хорошее образование, чтобы те становились частными сыщиками? Уж лучше бы пошла преподавать, хоть зарабатывала бы побольше, обучая будущих малолетних преступников правильно писать слово «правонарушитель». Да и сама я, когда вырвалась из академической скуки высшего образования и была переполнена энергией и идеализмом, иначе представляла себе будущее. Но уж такова жизнь, все наши устремления рано или поздно теряют романтическую остроту. Взять хотя бы то, что я не собиралась надолго задерживаться у Фрэнка. Это была лишь временная остановка между предыдущей работой и той, выбор которой я еще только обдумывала. Но со временем мне удалось внушить себе, что о проблемах других людей нужно заботиться больше, чем о собственных. Кроме того, проработав у Фрэнка два года, я снизила планку, то приглядывая за магазинными воришками, то разыскивая пропавших людей. Конечно, мои способности не находили себе должного применения, и мне было ясно, что нужно искать иной путь. Не удивительно, что матушка моя поседела. У Кэт все сложилось проще. Она тринадцать лет занималась рекламой в крупной компании, работа ей нравилась, к тому же хорошо оплачивалась. Ей предлагали вернуться, обещали попридержать для нее место. Но появилось то, чего она всегда хотела: мужчина, дом и топот маленьких ножек.
17 
