54 
Грейс, смотревшая новости по телевизору, увидела, что Рикмен слегка напрягся. «Стороны, – подумала она. – Хинчклиф, может, и не желая этого, разделил людей на два враждующих лагеря».
– Преступление совершено сегодня, – говорил Рикмен. – Погибли четверо мужчин. Но я совершенно уверен, что правосудие свершится.
Снова вступил Хинчклиф:
– Мы тщательно расследуем обстоятельства их смерти. Мы собираемся тесно сотрудничать с общественными организациями по этому делу.
– А что вы можете сказать о пострадавшем мальчике?
– Мы ждем возможности опросить его, – ответил Рикмен. – Но он получил серьезные ожоги и в настоящее время находится без сознания. Мы просим всех, кто заметил троих, возможно, четверых мальчиков в возрасте десяти – двенадцати лет возле многоквартирных домов на Грейт-Хоумер-стрит, помочь полиции в сборе информации.
– Вы можете назвать имена убитых мужчин?
– Об этом еще рано говорить, – сказал Рикмен. – Посмертное вскрытие будет проведено сегодня вечером или завтра рано утром. Мы сообщим вам, когда у нас будет больше данных.
Информационный видеосюжет переключился на изображение выгоревшей квартиры. Внизу собралась толпа, отдельной кучкой стояла молодежь из временного общежития. Оператор дал в кадре бейсбольную биту, раскачивающуюся в руке одного из подростков, его разгневанное лицо.
– Мы имеем право защищаться, – говорил тот. – Нам надоело, что нас третируют. – Он недурно говорил по-английски и уже успел подхватить характерный ливерпульский акцент.
В толпе присутствовали также и местные жители.
– Это небезопасно, когда их повсюду полно, – сказал один остролицый юнец без тени иронии.
– Они постоянно к тебе пристают ни с того ни с сего, – согласился другой.
– Кто эти «они»? – спросила женщина-репортер.
– Иммигранты. Они достают, даже когда ты просто по улице идешь. Но это свободная страна, разве нет? У нас столько же прав ходить, где нам вздумается…
– У нас больше! – выкрикнул кто-то. – Мы здесь родились!
– Да, мы – часть этой страны.
Журналистка повернула к камере сосредоточенное лицо:
– Напряженность между местными жителями и иммигрантами резко возросла с того момента, когда молодая женщина, тело которой было обнаружено в мусорном контейнере десять дней назад, была опознана как София Хабиб, лицо, ищущее убежище…
– И ты здесь не помощница, – пробормотала Грейс, беря пульт, чтобы выключить телевизор, но остановилась, увидев знакомое лицо.
– Я беженец, – говорил мужчина.
Мирко Андрич смотрелся на экране великолепно. Он отлично выглядел по сравнению со многими людьми вокруг него, и оператор удачно использовал этот контраст.
– Я благодарен вашей стране за предоставление мне убежища, – продолжал он. – Я прибыл сюда во время войны в Югославии, где люди, такие же, как я, стремились меня убить. В их жилах текла та же кровь, они говорили на том же языке, они даже жили на той же улице. Они убили моих друзей, семью. Мне удалось уйти от преследователей. У большинства ищущих убежище схожие истории. Я сам зарабатываю деньги, у меня есть жилье. Это то, чего хочет большинство иммигрантов: самим себя содержать. Я ничего не прошу у этой страны, кроме права жить в мире.
Он смотрел прямо в камеру. Оператор дал изображение крупным планом, затем переместил фокус на репортера. Она не считала нужным что-либо добавлять к словам Андрича и просто подала знак окончания передачи, но Грейс успела заметить раздраженные лица стоящих за ними местных.
Хлопнула входная дверь. Грейс услышала звон ключей, брошенных в вазу, вздох Джеффа, стаскивающего пальто. Привычные, успокаивающие звуки после того, что она слышала в новостях.
В комнату вошел Джефф:
– Привет.
Она улыбнулась ему:
– Привет.
– Поедим?
– Это приглашение или требование?
Он задумался:
– Не знаю.
– Будем считать, что и то и другое. – Она протянула ему руку, и он поднял ее из кресла. – Тосты с сыром пойдут?
Джефф потер лицо рукой. Он был так бледен от усталости, что шрам, пересекавший правую бровь, проступал как иззубренная серебряная линия.
– Джефф?
– Да?
– Тосты с сыром?
– Да. Извини. Тосты – замечательно.
Она оценивающе посмотрела на него:
– Тебя как будто поколотили на этом телевидении. По ящику ты выглядел вполне здоровым, а сейчас – как выжатый лимон.
– Спасибо за комплимент. Только я не просто лимон, а исполняющий обязанности старшего инспектора.
54 
