— Спокойной ночи, Шерли!
Шерли вздрогнула.
— Вы уже уходите? Почему так рано?
— Уже пробило девять часов.
— А я и не слышала! Но завтра вы придете, а сегодня будете спокойны и веселы, хорошо? И помните о наших планах.
— Да, — ответила Каролина, — я помню.
Но сердце говорило ей, что ни эти планы, ни какие-либо другие не смогут вернуть мир ее душе. Повернувшись к Роберту, она подняла голову, и свет от стоявших на камине свечей упал на ее бледное, измученное лицо, такое осунувшееся и грустное. Глаза у Роберта были зоркими; но если он это и заметил, то не показал вида.
— Спокойной ночи, — произнесла Каролина, вся дрожа и торопливо протягивая ему свою худенькую руку, чтобы поскорее покончить с тягостным прощанием.
— Вы идете домой? — спросил Мур, не взяв ее руки.
— Да.
— Разве Фанни уже пришла за вами?
— Да.
— Что ж, я провожу вас немного. Не до самого дома, конечно, не то мой старый друг Хелстоун, чего доброго, еще пристрелит меня из окна.
Он засмеялся и взял шляпу. Каролина начала было возражать, говорила, что не стоит ему утруждать себя, но он прервал ее, попросив поскорее собираться. Она накинула шаль, надела шляпку, и они вышли. Мур дружески взял ее под руку, совсем как в былые дни, когда он был так ласков к ней!
— Вы можете идти вперед, Фанни, — сказал он, — мы вас нагоним.
Когда служанка отошла от них на несколько шагов, он сжал руку Каролины и заговорил о том, как он рад был встретить ее в Филдхеде, где она, по-видимому, стала постоянной гостьей; он надеется, что ее с мисс Килдар будет связывать все более тесная дружба, добавил он, и она найдет в этой дружбе много приятного, да и полезного для себя.
Каролина сказала, что полюбила Шерли.
— Несомненно, она отвечает вам тем же, и знайте, что, выказывая вам свое расположение, она вполне искренна; ей чуждо притворство и ложь. Ну, а нам с сестрой уже не суждено видеть вас у себя, Каролина?
— Боюсь, что нет, если только дядя не передумает.
— Вы часто сидите одна?
— Да. Мне никого не хочется видеть, кроме мисс Килдар.
— Скажите, хорошо ли вы себя чувствуете в последнее время?
— Хорошо.
— Вам следует беречь свое здоровье, побольше бывать на воздухе. Мне что-то показалось, будто вы изменились, — побледнели и осунулись. Ваш дядя добр к вам?
— Да, как всегда.
— Иначе говоря — не слишком, не слишком заботлив и не очень внимателен. Что же с вами такое, скажите мне, Лина?
— Ничего, Роберт, — ответила она, но голос ее дрогнул.
— Вернее, ничего такого, в чем вы могли бы открыться мне; вижу, что я лишен прежнего доверия. Неужели разлука сделает нас чужими?
— Не знаю, Роберт; боюсь, что да.
— Но этого не должно быть. «Забыть ли старую любовь и дружбу прежних дней?»[86]
— Я не забываю, Роберт.
— Вы не были у нас уже целых два месяца.
— У вас в доме — да.
— А вам случалось проходить мимо?
— Я часто приходила по вечерам к обрыву и смотрела вниз. Однажды я видела, как Гортензия поливала в саду цветы, и я знаю час, когда вы зажигаете лампу в конторе; сколько раз я ждала, когда она засветится, сколько раз видела и вас за столом, — я не могла ошибиться, ваш силуэт отчетливо вырисовывался в освещенном окне.
— Странно, что я не встречал вас. Я и сам ведь нередко на закате брожу по краю лощины.
— Знаю! Я чуть было не заговорила с вами однажды вечером — вы прошли так близко от меня.
— Не может быть! Я прошел мимо и не заметил вас? Я, верно, был не один?
— Да. Я видела вас два раза, и оба раза вы были не один.
— Но кто же был моим спутником? Одно из двух: либо Джо Скотт, либо в лунную ночь — моя собственная тень.
— Нет, не Джо и не ваша тень, Роберт. В первый раз с вами был мистер Йорк; во второй раз та, которую вы называете тенью, обладала белым личиком и черными локонами, а на шее у нее сверкало ожерелье; впрочем, я только издали увидела вас и это прекрасное видение: не желая слушать ваш разговор, я поспешила уйти.
— Вы, как видно, бродите невидимкой. Я сегодня заметил кольцо на вашей руке, — это, чего доброго, волшебное кольцо Гигеса?[87] Впредь, засиживаясь поздно вечером в конторе, я буду воображать, что Каролина, наклонясь над моим плечом, читает ту же книгу, что и я, или сидит рядом со мной и вышивает, но по временам поднимает на меня глаза, стараясь угадать мои мысли.
86
Строка из стихотворения Роберта Бернса (1759–1796) «Застольная».
87
Гигес — лидийский царь (вторая половина VII в. до н. э.), который, согласно легенде, передаваемой Платоном в «Республике», был пастухом, но потом нашел волшебное кольцо, делавшее его невидимым. Воспользовавшись этим, он убил своего хозяина (по другим версиям, царя Садиатту, фаворитом которого он был) и сделался царем.