Особенно,... 
202 
— Около восемнадцати, да, сэр?
— Вероятно, так. Этот старый блокнот говорит мне, что она родилась пятого мая восемнадцать лет тому назад. Странно; я перестал осознавать ее возраст. Мне казалось, ей лет двенадцать, четырнадцать. Она ведь совсем еще ребенок.
— Нет, сэр, ей уже восемнадцать, — повторила я. — Она взрослая. Больше она не вырастет.
— Сокровище мое! — сказал мосье де Бассомпьер проникновенным тоном, какой я так знала у его дочери.
И он глубоко задумался.
— Не горюйте, сэр, — сказала я. Ибо я без слов поняла все его чувства.
— Это мой драгоценнейший перл, — сказал он. — А теперь кое-кто еще распознал его ценность. На него зарятся.
Я не ответила. Грэм Бреттон обедал с нами нынче. Он блистал умом в беседе, он блистал красотой. Не могу передать, как особенно сиял его взгляд, как прекрасно было каждое движение. Верно, благая надежда так окрылила его и отметила все его поведение. Думаю, он положил в тот день открыть причины своих усилий, цель своих стремлений. Мосье де Бассомпьеру пришлось наконец понять, что вдохновляет Джона. Не очень-то наблюдательный, он зато умел мыслить логически; стоило ему схватить нить, он уже без труда находил выход из запутанного лабиринта.
— Где она?
— Наверху.
— Что она делает?
— Пишет.
— Пишет? И она получает письма?
— Лишь такие, какие может мне показать. И — сэр… она… они давно хотели поговорить с вами.
— Полноте! Какое дело им до старика отца! Я им просто мешаю.
— Ах, мосье де Бассомпьер, не надо, зачем вы так… Впрочем, Полина вам сама все скажет, да и доктор Бреттон сумеет с вами объясниться.
— Поздно несколько, я полагаю. Кажется, дела у них уже идут на лад?
— Сэр, они ничего не предпримут без вашего согласия. Но только они любят друг друга.
— Только! — эхом отозвался он.
Выставленная судьбой на роль наперсницы и посредницы, я вынуждена была продолжать:
— Доктор Бреттон сотни раз собирался обратиться к вам, сэр. Но, при всей его смелости, он отчаянно вас боится.
— Пусть… пусть боится. Он посягнул на мое сокровище. Если б он не помешал, она бы еще долгие годы оставалась ребенком. Да. Они помолвлены?
— Помолвка невозможна без вашего согласия.
— Хорошо вам, мисс Сноу, так говорить и думать! Вам вообще свойственна правильность суждений. Но мне-то каково! Что у меня еще есть на свете, кроме дочери! Она единственная у меня дочь, и у меня нет сыновей. Неужели Бреттон не мог где-нибудь еще поискать невесту? Есть сотни богатых и хорошеньких женщин, он любой из них мог бы понравиться — он красив, воспитан, со связями. Почему ему непременно понадобилась моя Полли?
— Не встреть он вашей Полли, ему бы многие могли понравиться. Ваша племянница мисс Фэншо, например.
— Ах! Джиневру я отдал бы за него с легким сердцем! Но Полли! Нет, я не в силах с этим смириться. Он ее не стоит, — решительно заключил он. — Чем он ее заслужил? Он ей неровня. Вот говорят о состоянии. Я не стяжатель и не скряга, но приходится об этом думать, и Полли будет богата.
— Да, это известно, — сказала я. — Весь Виллет знает, что она богатая наследница.
— Неужели о моей девочке это говорят?
— Говорят, сэр.
Он глубоко задумался. Я отважилась спросить:
— А кто достоин Полины, сэр? Кого предпочли бы вы доктору Бреттону? Разве богатство и более высокое положение в обществе способны примирить вас с будущим зятем?
— А ведь вы правы, — сказал он.
— Посмотрите на здешних аристократов — хотели б вы в зятья кого-нибудь из них?
— Никого, ни князя, ни барона, ни виконта.
— А мне говорили, многие из них имеют на нее виды. — И я продолжала, ободренная его вниманием: — Если вы откажете доктору Бреттону, сыщутся другие. Куда бы вы ни отправились, повсюду найдется довольно охотников. Независимо от своего будущего богатства, Полина, по-моему, чарует всех, кто ее видит.
— Неужто? Моя дочь вовсе не красавица.
— Сэр, мисс де Бассомпьер очень хороша собой.
— Глупости! Ах, простите, мисс Сноу, но вы к ней, кажется, пристрастны. Полли мне нравится, мне нравится в ней все, но я отец ее. И даже я никогда не считал ее красивой. Она мила, прелестна, ну — забавна. Нет, помилуйте, разве можно ее назвать красавицей?
— Она привлекает сердца, сэр, и привлекала бы их без помощи вашего богатства и положения.
— Мое богатство и положение! Неужто это приманка для Грэма? Если б я думал так…
202 
