101 
— А ты не можешь описать место преступления?
— Он лежал на спине, лицо измолочено просто в фарш. Если бы я не признал его по телосложению и одежде, опознать тело было бы невозможно. Кровь была по всему полу, а рядом с ним лежала его Библия — открытая, переплетом вверх. — Увидев мой вопросительный взгляд, он прибавил: — На протяжении долгого времени никто не видел Терье без Библии в руке. Я единственный раз зашел к нему — и тогда он тоже сидел, листал ее. Он непременно хотел прочитать мне вслух отрывок, который там выискал. Что-то вроде мантры, что должна была даровать ему утешение и прощение его многочисленных грехов.
— Скажи мне, он не посвящал тебя в какие-нибудь из своих грехов?
— Нет, но он мучился тем, насколько плохим отцом был своему сыну, который жил в Бергене. Не знаю, помнишь ли ты, что его сын был моим подопечным?
— Как я могу забыть? Ведь именно из-за этого ты смог подтвердить алиби Хаммерстена тогда, в восемьдесят четвертом.
— Как раз об этом ты можешь забыть. Ян Эгиль отсидел за двойное убийство, а теперь, черт меня возьми, ему придется отвечать еще за одно…
— Полиция, конечно, подозревает именно его?
Он мрачно взглянул на меня:
— Они нашли окровавленную биту в его комнате, Варг. К тому же парень бесследно исчез. Сначала был неясен мотив преступления, но потом они сделали несколько телефонных звонков, в том числе в Фёрде и в Берген, и тут уж сообразили. Я дал им адрес Силье. Там его тоже не было, и тогда полиция развернула розыск по полной программе, так что, надеюсь, скоро они до него доберутся.
— А можно мне тоже адрес Силье? Ее фамилия по-прежнему Твейтен?
— Да. Я его записал в регистрационной карточке Яна Эгиля, когда он сюда въезжал. Всегда хорошо иметь телефон близких родственников наших жильцов.
Он повернулся, открыл стол и вытащил небольшой пластиковый ящичек с картотекой, перебрал регистрационные карточки, дошел до нужной и протянул ее мне.
— Улица Серена Йобека?
— Да, это к северу отсюда, в районе Иладален, рядом с церковью.
— Найду как-нибудь.
— А что тебе от нее нужно?
— Хочу перекинуться с ней парой слов.
— Я все хотел спросить… Ты-то что собираешься предпринять? Ведь ты ведешь свое расследование?
— Да не расследование, так, что-то вроде профилактики преступления. Так что дальше мы займемся… У тебя ведь есть ключи от комнаты, где произошло убийство?
Он озадаченно посмотрел на меня:
— Да. Но вообще-то доступ в комнату запрещен полицией.
— Что, никак нельзя туда попасть?
— Лентой отгородили. Я не могу тебе предложить ничего лучшего, чем с порога взглянуть на то, что внутри.
— Но было бы неплохо осмотреть место преступления.
— Я все понять не могу… Это дело касается только полиции, Варг. Тут ни ты, ни я ничего поделать не сможем.
— Да. Но не мне тебе рассказывать, сколько душевных сил мы вложили в этого мальчика, когда он был еще Яном-малышом…
— Это верно.
— Ты знаешь, что Йенс Лангеланд по-прежнему его адвокат?
Он пожал плечами.
— Я так и думал.
— А ты по-прежнему общаешься с Лангеландом?
— Нет… Он, знаешь ли, слишком высоко летает над нами, простыми смертными. Ты же следил за ним по прессе, да? Звезда среди адвокатов — все сплошь громкие дела. Особняк в Хольменколлосене, шале в горах, у моря. Да, дела… Но ты можешь испросить его аудиенции, ты же с ним работал.
— Может, я так и поступлю.
— Удачи тебе в таком случае.
— Ну что, взглянем на квартирку?
— О'кей… Где-то здесь у меня были ключи. — Он открыл шкаф, достал ключ и кивком показал мне на дверь. — Но, честно говоря, мне это не нравится.
Мне тоже это не нравилось, но я поднялся вслед за ним на третий этаж, где находилась комната Терье Хаммерстена.
48
На третьем этаже мы остановились перед дверью, которая была огорожена предупреждающей полицейской лентой. Но замок не был опечатан, поэтому Ханс просто перегнулся через ленту, вставил ключ, осталось его только повернуть, нажать на ручку и толкнуть дверь внутрь — и у нас было два стоячих места, откуда можно было поглазеть на сцену недавней драмы.
Дверь, отделявшая маленькую прихожую от комнаты, была открыта, и в проеме мы могли увидеть довольно просторную и скудно обставленную гостиную. В глаза сразу бросился контур человека на полу, очерченный белым мелом, и большое темное пятно в том месте, где была голова. Вокруг пятна был узор из мелких пятнышек, он тянулся до прихожей.
101 
