Особенно,... 
61 
— Знаешь, я тут подумал: если с юриспруденцией у меня не сложится, я всегда могу устроиться в Фениксе метеорологом. Вот послушай: понедельник — сто четыре градуса, солнечно. Вторник — сто четыре, солнечно. Среда — прохладно, сто два градуса…[19]
— Эрик, — перебиваю его я. — Брось.
Он тут же умолкает.
— Ди, я просто хотел тебя немного развеселить. Фиц сказал, что у тебя выдался напряженный день.
— Ты не должен был допустить, чтобы я пропустила слушание.
— Я не виноват! Мне не сказали, на какое время оно назначено. — Он обнимает меня на талию. — Расскажи о своей матери.
Я слежу за ястребом, разрывающим ткань неба когтями и обнажающим под этой тканью россыпь мелких звезд. Заходящее солнце бьется в предсмертных конвульсиях, брызжа янтарным, розовым и черным.
— Она алкоголичка, — наконец говорю я.
Он замирает, и я понимаю, что для него это такая же неожиданность, как и для меня.
— И раньше была? — спрашивает он.
— Да. — Я поворачиваюсь к нему лицом. — Как ты думаешь, может, я поэтому в тебя и влюбилась?
— Надеюсь, что нет, — смеется Эрик.
— Я не шучу. Может, я не смогла исправить ее и решила поэтому исправить хотя бы тебя?
Эрик кладет руку мне на плечо.
— Ди, ты ведь даже не помнила ее.
С этим не поспоришь. Но почему я ее не помнила — потому что не могла вспомнить или потому что не хотела? Память — она ведь не постоянна. Воспоминания могут «нахлынуть», «пробудиться», «воскреснуть». Их выводят на арену, как цирковых лошадей, на потеху зрителям. Значит, когда-то они могут «схлынуть», «заснуть», «умереть» — пропасть.
Или я не права? Когда я жаловалась на пьянство Эрика, он говорил, что я валяю дурака: он выпивал всего одно пиво, а меня уже тошнило от его дыхания. Теперь я задумываюсь: а что, если во мне говорила некая «память запахов», какое-то глубинное понимание, что человек, от которого разит спиртным, рано или поздно меня огорчит?
— А еще я сегодня ездила в тюрьму.
— И как?
— По десятибалльной шкале? Минус четыре.
— Ну, возможно, не такой уж это был бесполезный день. Вполне вероятно, что ты раздобыла положительное основание для защиты.
— Это еще что такое?
— Если у твоего отца была серьезная причина забрать тебя — к примеру, пьянство матери представляло угрозу для твоего благополучия — и если он пытался добиться опеки над тобой через суд, мы, возможно, сможем его отмазать.
— Думаешь, получится?
— В любом случае это лучше, чем линия, которую планировал я.
— Какую же ты планировал линию?
— Что на самом деле тебя похитила мисс Скарлет. В библиотеке. С помощью гаечного ключа.[20]
Я качаю головой, но ему таки удается выжать из меня улыбку Стоит подумать об отце, и боль в груди поднимается, как тесто в кадушке. Я была к нему несправедлива. Если уж на то пошло, мне можно предъявить такое же обвинение — я тоже пыталась уберечь жизнь, к которой мы привыкли. Разве это преступление, когда ты настолько любишь человека, что не можешь спокойно смотреть на происходящие с ним перемены? Разве это преступление, когда ты настолько любишь человека, что взгляд твой затуманен?
Эрик бросает Грете теннисный мячик, и тот улетает куда-то в кусты. В близящихся сумерках черты его лица теряют четкость. Он может быть кем угодно. И я тоже.
ЭЛИЗА
Ты этого, скорее всего, не помнишь, но я однажды рассказывала тебе о той минуте, когда умерла моя мать. Я, тогда еще шестнадцатилетняя девчонка, была далеко от нее — она гостила у сестры в Техасе, — но вдруг проснулась среди ночи и увидела ее рядом. Она сидела на краешке кровати и касалась рукой моего лица.
— Мамуля? — прошептала я, но она тут же исчезла, оставив по себе лишь аромат туберозы — да такой сильный, что за все эти годы я так и не смогла вытравить его из кожи.
На следующее утро позвонила тетя. Захлебываясь слезами, она сказала, что произошла авария. В тот самый момент, когда я проснулась. Когда я рассказала ей о ночном визите, она удивилась не больше, чем я сама. Спроси любого верующего мексиканца, и он повторит легенду brujas: мертвые всегда возвращаются, чтобы собрать свои следы.
Все эти годы я порой чувствовала, что ты стоишь рядом со мной. Я явственно угадывала щекочущую кисточку твоих пальцев на холсте своей ладони. Набирая ванну, я слышала твой смех с той стороны двери.
19
104 градуса по Фаренгейту — это 40 по Цельсию, 102 градуса — 39.
20
Имеется в виду популярная настольная игра «Улика» (Clue), своего рода игровой детектив. Мисс Скарлет — один из персонажей игры, библиотека — одно из мест преступления, ключ — одно из орудий убийства.
61 
