Особенно,... 
73 
Фиц с Делией ведут Софи на карусель, я остаюсь за разметкой. Софи мигом седлает белую лошадь с изогнутой шеей.
— Давай сюда! — кричит мне Фиц. — Что ты теряешь?
— Чувство собственного достоинства!
Фиц громоздится на розового пони.
— Парень, который не сомневается в своем мужском начале, не станет сидеть в сторонке, как последний неудачник.
Я смеюсь.
— Ну да. Подержать твою сумочку, пока ты объезжаешь пони?
Делия пытается пристегнуть Софи, но та не дается.
— Больше никто не пристегивается! — ноет она.
Делия выбирает черного жеребца возле Фица. Я слушаю, как играет музыка. Карусель начинает мелко вибрировать.
Я не признаюсь в этом никому, но карусели пугают меня до смерти. Эта жуткая мелодия на каллиопе![23] И эти гримасы боли на лошадиных мордах: безумные закатившиеся глаза, оскаленные желтые зубы, напрягшиеся тела… Когда карусель делает полный оборот, в зеркальном столбе в центре мигает огонек. Софи появляется в поле зрения и машет мне рукой. У нее за спиной Делия и Фиц, с деланной натугой подавшись вперед, изображают жокеев.
Прыщавый подросток, управляющий механизмом, дергает за рычаг, и платформа карусели, сопя и посвистывая, тормозит. Софи наклоняется, чтобы погладить гипсовую гриву, за ней появляются Фиц и Делия. Упершись в стремена, они держатся за латунное кольцо и смеются. Под крышей карусели протянута стальная труба, поднимающая одну лошадь, когда другая опускается. Кажется, будто они движутся порознь, когда на самом деле движутся вместе.
Через два дня я оказываюсь в офисе шерифа Джека, главы пенитенциарной системы округа Мэрикопа, по совместительству — главного медиа-маньяка в штате. Личность эта настолько яркая, что может забросить полицейскую карьеру и работать в ночном клубе стробоскопом. Все, что я о нем слышал, к сожалению, оказывается правдой: он действительно держит на рабочем столе плевательницу (и не стесняется использовать ее по назначению), на стенах его кабинета развешаны фотографии со всеми ныне живущими президентами-республиканцами, а обедает он и впрямь бутербродом с колбасой, как и его арестанты.
— Я правильно вас понял? — Даже его колючие усы сияют несвоевременным восторгом. — Ваш клиент не хочет вас видеть?
— Именно, сэр, — подтверждаю я.
— Но вы не потерпите, так сказать, отказа?
Я смущенно ерзаю на стуле.
— Боюсь, не потерплю, сэр.
— И сержант Конкэннон уверяет, что вы… — Он смотрит в лежащую на столе бумажку. — …пытались умаслить ее, чтобы получить доступ в камеру. — Он поднимает глаза. — Умаслить?
— Она очень красивая женщина, — говорю я, сглатывая ком в горле.
— Она чертовски хороший офицер, но красоты в ней не больше, чем в ослиной заднице. Менее терпимый начальник счел бы это сексуальным домогательством.
Вот этого еще мне не хватало — чтобы шериф Джек позвонил судье Ноублу и обсудил с ним мое поведение!
— Сэр, — говорю я, — я, признаюсь, нахожу женщин бальзаковского возраста привлекательными. Особенно таких. Они как неограненные алмазы.
— Сержант Конкэннон — это алмаз, которому еще далеко до огранки: углероды бурлят. Придумай что-нибудь получше, сынок.
— А я случайно не упоминал о своем друге, который работает в крупнейшей газете штата Нью-Гэмпшир? Он бы с радостью написал о вас статью. — Если придется, я заплачу Фицу. Отдам все свои сбережения до копейки.
Шериф Джек раскатисто хохочет.
— Ты мне нравишься, Тэлкотт.
Я вежливо улыбаюсь.
— Так что насчет моего клиента, сэр?
— Шериф Джек, — поправляет он. — А что насчет него?
— Если бы меня отвели к нему в камеру и оставили нас наедине хотя бы на пять минут, я бы, пожалуй, смог убедить его продолжить общение со мной. Это в его же интересах.
— Мы не пускаем адвокатов в тюрьму. Разве что тех, которые совершили преступление. — Он на секунду задумывается. — А может, стоит сажать адвокатишек за решетку?..
— Шериф, — ловлю я его взгляд, — мне очень нужно побеседовать с Эндрю Хопкинсом.
Пауза.
— Говоришь, журналист…
— Титулованный, — лгу я.
Он встает.
— Черт с ним! Мне не мешает поразвлечься.
Шериф Джек лично провожает меня к лифту и довозит до второго этажа. Обстановка здесь нисколько не напоминает приемную зону. Здесь из наблюдательной будки следят за гигантским четвероруким пауком, в недрах которого ютятся арестанты. Здесь повсюду замки.
73 
