Особенно,... 
92 
Вскоре они вышли из дома. Фалькон запер дверь и смотрел, как серебристый «мерседес» Игнасио исчезает в жарком воздухе. Он вернулся к Консуэло, та открыла дверь, держа в руке воскресный выпуск газеты «Эль Мундо». Они прошли в гостиную и дружно рухнули на диван.
— Как Игнасио все воспринял? — спросила она.
— Ты знаешь Игнасио Ортегу? — ответил Фалькон вопросом на вопрос.
— Мы встречались на приемах Рауля. Я больше общалась с его женой, чем с ним самим. Он малоинтересный человечек: из низов, без намека на культуру. Учитывая интеллектуальные способности и талант Пабло, трудно поверить, что они братья.
— Ты что-нибудь знаешь о его сыне?
— Знаю, что его зовут Сальвадор и он сидит на героине. Живет где-то в Севилье.
— Это больше, чем сообщил мне Игнасио.
— Я узнала из разговора с его женой.
— Какие у него отношения с женой?
— Игнасио не назовешь современным человеком. Он из поколения самцов. Жена делает, что ей говорят, — ответила Консуэло. — Она его боится. Если он подходил, когда мы разговаривали, она замолкала.
— Вообще-то сегодня воскресенье, — вспомнил Фалькон, отмахиваясь от тревог и забот. — Давай попробуем остаток дня про все это не вспоминать.
— Рада, что ты вернулся, — сказала она, — а то я было собралась впасть в воскресную депрессию. Ты не дал мне почитать про Россию. Вернее, не так. Я включила новости и постаралась перестать думать о России, но вдруг поняла, что смотрю на лесной пожар, — это не помогло. Этот звук! Хавьер, я раньше никогда не слышала, как звучит пожар. Как будто зверь продирается через чащу.
— Пожар в Сьерра-де-Арасена?
— Да. Он погубил уже два с половиной гектара леса, и ветер все еще раздувает огонь. Пожарные сказали, это поджог. Непонятно, как можно специально устроить пожар. Что творится с людьми! — посетовала Консуэло.
— Расскажи, что ты вычитала про Россию. Мне интересно.
— В журнале в основном статистика.
— Статистика-то и есть самое ужасное в новостях, — сказал Фалькон. — Думаю, редакторы действуют по поговорке: «Нет сюжета — дай читателям статистику». Они знают, что остальное мы додумаем сами.
— Ну, слушай, — произнесла она, глядя в газету. — Число внебрачных детей удвоилось в период с тысяча девятьсот семидесятого по девяносто пятый. Значит, к девяносто седьмому году двадцать процентов детей рождались вне брака. Большинство — у матерей-одиночек, которые не могли одновременно зарабатывать на жизнь и растить детей, поэтому они их бросали. В декабре двухтысячного Православная церковь подсчитала, что в России два с половиной миллиона беспризорных детей.
— Ну конечно, ты одержима детьми, — заметил Фалькон. — От трех своих до всех российских.
— Единственная приятная новость: уровень рождаемости в России почти самый низкий в мире. Почти. И вот тогда я поняла, почему эту статью напечатали в испанской газете: потому что единственная страна, где уровень рождаемости ниже, чем в России…
— … это Испания, — закончил за нее Фалькон.
— Вот поэтому ты как раз вовремя, — улыбнулась Консуэло. — Ты прервал мои воскресные размышления о том, что весь мир катится в пропасть.
— Могу предложить выход из этого всемирного кризиса.
— Докладывай.
— Манзанилья. Купание. Паэлья. И долгая сиеста — до самого понедельника.
Он проснулся среди ночи, встревоженный ярким сном. Он шел по тропинке в чаще леса. Навстречу ему шли двое детей, мальчик и девочка, лет двенадцати. Фалькон знал, что они брат и сестра. Между ними — птица-тотем в страшной маске. Когда они поравнялись, птица произнесла: «Мне нужны эти две жизни». На лицах детей читался невыносимый страх, а Фалькон знал, что не в силах помочь. Ему казалось, что его разбудил сон, пока он не понял, что внизу работает телевизор: кто-то говорил по-английски. Консуэло спала рядом.
Отсвет телевизора мерцал в темноте, когда Фалькон вошел в гостиную и выключил его с помощью пульта. Пульт был теплый, и он заметил, что дверь, ведущая к бассейну, приоткрыта на полметра.
Он включил свет. По лестнице спустилась полусонная Консуэло.
— Что такое?
— Телевизор был включен, — сказал Фалькон. — Мы оставили дверь открытой?
Вдруг глаза Консуэло широко раскрылись. Она протянула руку и вскрикнула, как будто увидела что-то страшное.
Он посмотрел, куда она показывала. На кофейном столике стояла фотография детей. Кто-то перечеркнул ее большим красным крестом.
92 
