99 
— Я не могла бы уехать, Сэм. Думаю, я не могу оставить Элизабет, бросить Риви одного. К тому же такое путешествие было бы слишком тяжелым для малыша.
Большими пальцами Сэмюэл вытер слезы Мэгги.
— Я понятия не имею, кто такая Элизабет, а Риви тебя явно не стоит. Что же до ребенка, Мэгги, то младенцам уже много веков приходится колесить по свету. Знаешь, они удивительно выносливы.
— Элизабет — племянница Риви. Ах, все так запутано! Сэмюэл, я никак не могу ехать — у меня бы сердце разбилось.
— По-моему, твое сердце уже разбито, — вздохнул Сэмюэл, встал и подал ей руку. — Идем, давай веселиться! Посмотрим всех зверей, а потом поужинаем где-нибудь, и я не скажу больше ни слова о театре или Америке.
Мэгги улыбнулась, зная, что глаза у нее красные и опухшие от слез, а лицо покрылось пятнами.
— Ты такой добрый. Я буду по тебе ужасно скучать, когда вы уедете.
Сэмюэл отвесил стремительный, как у Петруччо, поклон.
— Не будем говорить о расставании и прочих печальных вещах, миледи. Сегодня будем веселиться.
Засмеявшись, Мэгги взяла Сэмюэла под руку и позволила ему отвести себя в зоопарк. Она замечательно провела день, рассматривая зебр и слонов, обезьян и вомбатов, медведей коала и кенгуру. Вспомнив Матильду — кенгуру, которую она погладила в Парамате в тот казавшийся теперь таким давним день, Мэгги немного взгрустнула. Тогда все не было таким запутанным.
Сэмюэл тут же попытался ободрить ее.
— Знаешь, у аборигенов есть легенда о кенгуру и о том, откуда они взялись.
Мэгги покачала головой, тронутая заботливостью Сэма. Он повел ее к той же скамейке, и они сели. Сэмюэл взял Мэгги за руку.
— Кажется, был ужасный ураган, — начал он тоном сказочника. — В небе носились странные животные, их задние ноги становились все длиннее и длиннее, так сильно они пытались дотянуться до земли. Была страшная буря, которая вырывала из земли траву и кусты и даже деревья прямо с корнем. Аборигены попрятались в скалах, в ужасе наблюдая за тем, что творилось. Представляешь?
Мэгги кивнула и улыбнулась, а Сэмюэл продолжал: — Так случилось, к величайшему изумлению наблюдавших, что одно из этих странных животных зацепилось, запуталось в ветвях дерева, которое все еще держалось, и его бросило на землю. Существо огляделось, а потом ускакало прочь.
Мэгги засмеялась и захлопала в ладоши.
— Сэм, это было великолепно.
— Разумеется, — с ласковой усмешкой сказал он. — А теперь пойдем и съедим что-нибудь. Я страшно прожорливый.
Сэмюэл был настолько состоятелен, что имел в своем распоряжении экипаж. Он подтолкнул Мэгги к карете и усадил ее. Они поехали в ресторан отеля, окна которого выходили на залив. Мэгги напрочь забыла о своих бедах и смеялась над рассказами Сэмюэла, поглощая ростбиф, картошку и лепешки.
После обильной трапезы Сэмюэл пригласил Мэгги на спектакль, чтобы посмотреть, как идет дело у ее дублирующей актрисы, но Мэгги покачала головой: пора было возвращаться в дом Риви и посмотреть в лицо действительности.
Сэмюэл вышел из кареты и проводил ее до дверей, благородно поцеловав в лоб.
— Спасибо тебе, Сэмюэл, — тихо сказала она. — Ты сделал этот невыносимый день лучше.
Он улыбнулся.
— Удаляюсь, чтобы убеждать еще одну Катарину, что луна, — это не солнце, — сказал он и зашагал по тропинке назад к экипажу.
Мэгги вошла в дом и медленно поднялась по лестнице, готовясь к очередному столкновению с Элеанор, однако не увидев ее, а к тому времени, когда дошла до двери Риви, была уже достаточно храброй, чтобы войти.
Элеанор стояла у окна, сжимая в руке штору, а Риви неподвижно смотрел в потолок. Казалось, он нисколько не продвинулся в своем выздоровлении. Разозленная, Мэгги подошла к кровати и коснулась руки Риви. Он отдернул ее, и Мэгги подняла глаза на Элеанор.
— Я как раз сказала мистеру Маккене, что вы приехали в карете какого-то джентльмена, — весело сказала та, отпустив штору.
Мэгги прекрасно представила себе, как преподнесла все это мисс Килгор.
— Пожалуйста, выйдите, — твердо сказала она, и, к ее удивлению, Элеанор пожала плечами и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Мэгги откинула со лба Риви черные кудри, а потом поцеловала его упрямые, неподвижные губы.
— Ты и представить себе не можешь, как я довольна тем, что ты ревнуешь, — поддразнила она.
Все его тело задрожало, когда он сделал усилие и произнес:
— Я не… ревную!
99 
