36 
Она утвердительно кивнула. Он сразу же встал, и она покорно последовала за ним.
* * *
Начиная с третьей сигареты Биргитта почувствовала, как воля ее слабеет. Ею овладело необычайное чувство легкости, блаженства. Лицо Пильца стало расплывчатым, потом исчезло и затем снова приняло четкие очертания. На это уже был не Курт. У него были золотистые глаза того человека, в которого она была влюблена. Волосы его были светлыми, а взгляд нежным и одновременно циничным. Ей стало от этого приятно, и она улыбнулась.
– Почему ты улыбаешься? – спросил Курт.
– Ты очень красивый, – сказала Биргитта. – Я люблю твои глаза.
Курт Пильц почувствовал себя холодным, как мертвая рыба. Сигареты, которые курил он, не содержали ни миллиграмма гашиша. Это был самый трудный допрос из всех, какие ему приходилось вести. К счастью для него, Биргитта безостановочно курила. Он посмотрел на ее великолепную фигуру, пытаясь убедить себя, что сможет не поддаться соблазну. Почему она вдруг полюбила его глаза?
– Я тоже люблю твои глаза, – сказал он.
Биргитта была слишком одурманена наркотиком, чтобы почувствовать напряженность и холод в его голосе.
Она по непонятной для него причине рассмеялась, встала и принялась нежно ласкать его лицо.
– Ты мой ангелочек, – пробормотала она. Никогда раньше она его так не называла.
– Ты помнишь, что я говорил вчера? – спросил он.
Она снова рассмеялась и сказала нежным голосом:
– Ты много не говорил. Говорил в основном он.
– Кто «он»?
– Курт.
Сердце немца замерло. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на Биргитту. Но овладел собой и спросил:
– А что же говорил Курт?
Он испытывал странное чувство, говоря о себе в третьем лице. Полные губы Биргитты снова расплылись в чувственной улыбке.
– Ты сам хорошо знаешь, мой любимый, что он тебе говорил.
Она замолчала и резко откинулась на спину, сжав голову ладонями. Глаза ее оставались широко раскрытыми.
– Мне холодно, – сказала она, – мне очень холодно. Погрей меня.
Курт Пильц подошел к ней. От испытываемого им напряжения черты его лица исказились. Он был почти у цели, но если он допустит малейшую ошибку, Биргитта закроется, как ракушка, и ему снова придется испытать унижение, обращаясь к своим подчиненным и поручая им собрать сведения об этом блондине.
Он наклонился и взял ее за плечи, заставив подняться.
– Говори дальше.
Биргитта покачала головой и ничего не ответила. Закатив глаза, она уже погрузилась в сон. Теперь она была недосягаема. Весь кипя от ярости, полковник Пильц снял со стены короткий хлыст и подошел к Биргитте.
Но в последний момент он передумал и снова сел, играя хлыстом. Ночь еще не кончилась.
Глава 9
На востоке, за ущельем, небо над горизонтом озарилось слабым светом. Малко вздрогнул. Завернувшись в свои лохмотья, пятеро пуштунских наемников, казалось, дремали, лежа на каменистой земле возле своих длинноствольных ружей. Якуб сидел рядом с Малко и прямо из термоса пил горячий кофе.
Глаза Малко привыкли к полумраку, и он различал внизу русло высохшей реки, которое, извиваясь, уходило за горизонт. Слева от них простиралась каменистая равнина, над которой возвышалась одинокая гора. Справа виднелся горный массив, отделяющий Афганистан от Пакистана и тянущийся параллельно Хайберскому проходу.
В хаотическом нагромождении гигантских голых скал все семеро оставались практически невидимыми.
На востоке еще больше посветлело. Стали видны грандиозные фиолетовые вершины гор с их четкими и изрезанными контурами. Издали донесся звук ружейного выстрела. Затем снова установилась гнетущая тишина: ни птицы, ни зверя. Интересно, подумал Малко, на каком расстоянии слышны гулкие удары его сердца?
Якуб взял его «ли-энфилд» и принялся его рассматривать.
– Оно заряжено?
– Нет.
– Надо его зарядить сейчас. У них очень тонкий слух.
Пуштун тихо вынул из матерчатой сумки обойму, вставил ее в затвор и вогнал один патрон в ствол. Затем он положил винтовку рядом с Малко, который, чтобы согреться, выпил глоток горячего кофе. Он представил себе, что время вернулось на сто лет назад и что он солдат английской колониальной армии. Но был 1972 год, и он работал на американское Центральное разведывательное управление.
К «тойоте», оставленной ими примерно в двух километрах внизу, вела извилистая тропинка, по которой им будет очень трудно нести носилки... Если генерал Линь Бяо действительно не сможет идти сам.
36 
