30 
Россиянин закурил сигарету, размышляя о том, что земная пыль, вызывавшая заклинивание его отлаженного механизма, будет в скором времени уничтожена.
* * *
Ирина Мюррей была сексуальна, как никогда, излучая усиленный эротизм всеми порами своей кожи. Ее грудь свободно двигалась под зеленым кашемировым свитером, а свою оранжевую юбочку она сменила на черную, такую же коротенькую, великолепно сочетавшуюся с ее высокими сапогами. Она повела Малко в маленький модный ресторанчик, который назывался «Чайковский» и находился в здании Бессарабского рынка, в самом низу бульвара Тараса Шевченко. В двух шагах от «Премьер-Палаца».
По телевизору крутили клипы с уймой очень красивых девушек и довольно шумных молодых людей. Ирина отодвинула свою тарелку спагетти с лососем и извинительно улыбнулась.
— Я не очень голодна...
— Кажется, у вас проблемы, — заметил Малко.
Она посмотрела на него взглядом, полным грусти.
— Мой парень действительно ненормальный. Объявил мне, что мы встретимся не раньше, чем через две недели. И что он должен закончить полотна для своей выставки. Он считает, что со мной он распыляет свою энергию и теряет вдохновение.
— По-моему, должно быть наоборот...
Ирина пригубила свой «Дефендер» пятилетней выдержки. Несмотря на свои славянские корни, она тоже предпочитала виски водке.
— Я считаю, что он по-настоящему не любит секс. Отдает предпочтение кокаину. А потом с ним надо заниматься минетом бог знает сколько времени. У меня от этого челюсть сводит.
Прелестное бесстыдство. Она положила ногу на ногу, и он почувствовал, как в нем резко возрастает желание. Этот художник действительно ненормальный.
— Хотите пропустить стаканчик в «Декадансе»? — предложила она. — Это такая модная дискотека.
— Мне не очень хочется отправляться в какой-то клуб, — сознался Малко.
— Ну что ж, хорошо, — подытожила Ирина. — В таком случае я побуду немного со своей бабушкой. Она сейчас одна.
Они пешком дошли до отеля. Он испытывал прямо-таки танталовы муки, но Ирина, казалось, твердо вознамерилась выполнять свой семейный долг. Они целомудренно поцеловались под похотливым взглядом украшенного погонами швейцара, и Ирина отправилась на край тротуара ловить машину. Прежде чем войти вовнутрь, Малко краем глаза заметил стоящего несколькими метрами выше человека, который как раз звонил по мобильному телефону. Черная шапочка, куртка — все, как обычно. Он собирался уже проявить беспокойство, когда незнакомец спрятал свой телефон в карман и пешком удалился вверх по бульвару Тараса Шевченко. Малко двинулся по парадной лестнице, ведущей к стойке администрации. Его приветствовал разодетый, как опереточный адмирал, портье.
* * *
Стефан Освенцим подпрыгнул, услышав в глубине кармана музыкальный сигнал своего мобильного телефона. Он кинулся доставать аппарат и ответил.
— Да?
— Все в порядке, — только и произнес звонивший и тут же прервал связь.
Сразу после этого поляк отключил телефон: сегодня вечером он ему больше не понадобится, и ему не хотелось, чтобы установленная на нем мелодия вдруг начала играть. У него оставалось еще немного времени: по крайней мере, минуты две, — целая вечность. Сидя на кровати в полной темноте, он сосредотачивался на предстоящем задании, при этом у него даже не ускорилось сердцебиение. Он всегда был холоднокровен, как айсберг, и если у него возникали проблемы, то не через эмоции, а из-за невезения. Человек, которого он свалил, чудесным образом выжил, с одиннадцатью пулями в теле! Тогда это была месть с его стороны. Стефан поначалу действовал в маске с прорезями для глаз, но, выпустив обойму в тело своего противника — торговца, который развел его после вооруженного ограбления, — стянул маску с лица и произнес:
— Посмотри хорошенько, кто тебя убил!
Вот только его жертва выжила, и Стефан был вынужден с чрезвычайной поспешностью покинуть Варшаву.
С помощью карманного фонарика он в десятый раз проверил предохранитель лежащего рядом с ним пистолета. Оружие, которое он получил от курирующего его офицера, не имело опознавательных знаков и было снабжено надежным глушителем. Из осторожности он решил испробовать его в доме, где жил, и результат оказался ошеломляющим. Всего лишь легкое фьють, едва уловимое на слух. Он надеялся, что после выполнения контракта он оставит у себя это идеальное оружие, хотя не очень-то верил в такую возможность.
30 
