41 
— Таких больше нет. У авиакомпании «Сьерра-Леоне Эрлайнз» был только один самолет, который ей предоставляла иорданская авиакомпания «Алиа». Поскольку они никогда ничего не платили, иорданцы отобрали самолет. С тех пор, если вам надо отправиться в джунгли, остаются только пода-пода и пироги. Ни одного частного самолета в Сьерра-Леоне нет.
— А вертолеты?
— Три выполняют челночные рейсы Лунги — Фритаун. Плюс два президентских, но один из них неисправен.
Малко встал. Джим Декстер, несколько обеспокоенный, посмотрел на него.
— Держите меня в курсе. Чтобы я успел предотвратить нежелательные последствия...
— Я пока наведу справки, — сказал Малко. — Сколько я могу предложить Биллу Ходжесу?
— Как можно меньше, — сказал Декстер, расчетливый как всегда. — Он гурман. Расскажите мне немного о вашем плане.
— Не сейчас, — сказал Малко. — Сегодня вечером я о нем буду знать больше. А вы до тех пор проверьте списки пассажиров.
— О' кей. Удачи и честной игры, — сказал шеф отделения ЦРУ с несколько кривой улыбкой.
* * *
Охрана изобразила нечто вроде стойки «смирно» перед «мерседесом-500» Карима Лабаки, выезжавшим из резиденции президента Жозефа Момо. Утонув в своих подушках, ливанец их даже не заметил. Он задыхался от бешенства. С тех пор как он был в Сьерра-Леоне, с ним впервые обошлись как с мальчишкой. Президент был вне себя.
Он шагал по своему кабинету, цедя сквозь зубы угрозы в адрес Лабаки и всех иранцев в целом. Дрожа от ярости. Все это из-за дерьмового, ничтожного журналиста... Ливанец только не знал того, что Жозеф Момо принадлежал к тому же тайному обществу, что и Эдди Коннолли. Убийство Эдди его глубоко потрясло.
Шофер обернулся:
— Едем домой?
— Нет, — сказал Карим Лабаки. — В Мюррей Таун. В иранское посольство.
Его иранские друзья начинали ему надоедать. Кроме того, посол только что сообщил президенту, что новая партия нефти поступит с большим опозданием. Впрочем, эту нефть Лабаки уже перепродал с прибылью в десять долларов за баррель, чтобы опять купить сырую нигерийскую нефть. И он был обязан доставлять... Шутка, которая могла стоить ему десятка миллионов долларов.
Часовой почтительно открыл решетку перед «мерседесом» с затемненными стеклами. Ливанец относился к тем немногочисленным посетителям, которые могли быть приняты послом Ирана без предварительной записи на прием.
Карим Лабаки поднялся на крыльцо, направившись прямо на первый этаж, и толкнул дверь кабинета директора Культурного центра. Хусейн Форуджи как раз делал себе маникюр. Он отложил пилку и с угодливой улыбкой встал.
— Доктор Лабаки! Какой приятный сюрприз!
— Пора бы прекратить ваши глупости, — проворчал ливанец, опускаясь в кресло.
Иранец не расставался со своей масляной улыбкой.
— Хотите чаю?
— Нет, — сказал ливанец, — я хочу свою нефть.
— Она прибудет... Уже в пути, — подтвердил иранец.
— Когда?
Форуджи жестом выразил бессилие.
— Мы воюем с безжалостным врагом, доктор Лабаки. Танкеры часто опаздывают.
— Он должен был быть здесь два месяца назад, — заметил ливанец. — С меня довольно. Кроме того, история с журналистом получила огласку. Президент со мной говорил об этом.
Хусейн Форуджи развел руками, изображая полную невинность.
— Но ведь этим делом занимался один из ваших людей...
Лабаки едва не разбил бюро. С искаженным от ярости лицом он завопил:
— Это вы просили меня убрать этого беспутного негра! Потому что он становился опасным.
Иранец отступил.
— Да, конечно, но это было в интересах исламской революции. Имам будет вам очень признателен.
— Я хочу свою нефть.
— Я сейчас же телеграфирую в Тегеран, — сказал Форуджи.
Немного успокоившись, Карим Лабаки презрительно посмотрел на него.
— Вы знаете девушку по имени Бамбе?
Лицо иранца, и без того бледное, буквально помертвело. Сдавленным голосом, не очень уверенно он ответил:
— Да. Это... была одна из служащих в резиденции. Ее уволили. Она воровала. А что?
— Ничего, — сказал ливанец.
Было очевидно, что Форуджи врал. Осведомители Лабаки сообщили ему об одной встрече, которая ему совсем не понравилась. Чтобы покончить с этим делом, он будет вынужден сделать еще одно усилие... Он заставил себя улыбнуться.
— Эта девушка водила знакомство с подозрительными людьми, — объяснил он успокаивающим тоном. — Раз вы ее уволили, о'кей.
41 
