63 
Они прошли в великолепный кабинет. Повсюду деревянные панели и большое, от пола до потолка, окно с видом на холмы и бухту Фритауна. Медные лампы напоминали о Ливане, везде висели фотографии, на которых был снят Лабаки со всеми важными персонами Сьерра-Леоне. Еще одна фотография с Набилем Берри, шиитским лидером «Амаль».
— Смотрите! — закричал ирландец.
Он потрясал фотографией Хомейни, пожимавшего руку Кариму Лабаки, казавшемуся маленьким рядом с ним.
— Дрянь!
Он бросил фотографию на пол и стал топтать ее под звон разбитого стекла. Карим Лабаки не пошевелился. Зазвонил телефон, он снял трубку, послушал несколько секунд и снова положил ее. После чего он повернулся к Малко.
— Это мои охранники. Они слишком поздно пришли в себя, и я их накажу. Теперь мне известно, как вы сюда попали. Но вот выйти вам будет не так-то просто. Для вас было бы лучше сложить оружие и сдаться... Мы сможем договориться...
Прежде чем Малко ответил, Билл Ходжес с безумными глазами шагнул к Лабаки...
— Для тебя, дрянь, выхода нет...
Карим Лабаки повернулся к Малко.
— Я бы хотел вам кое-что показать.
— Давайте, — сказал Малко, продолжая держать его на прицеле.
Ливанец взял с бюро ключ и направился к одной из деревянных панелей. Он отодвинул ее, и за ней обнаружился огромный сейф. Он легко открыл его, не давая заглянуть внутрь. Затем очень спокойно сообщил:
— У меня здесь больше двух миллионов долларов. И бриллианты, которые стоят в три раза дороже. Берите это и уходите.
В этот момент раздались сильные удары в дверь и чей-то голос крикнул:
— Господин Лабаки, отдел уголовного розыска предупрежден! Они сейчас приедут.
В глазах ливанца мелькнула радость, но это было его единственной реакцией. Билл Ходжес, в нерешительности, больше не двигался. Малко почувствовал, что ситуация меняется не в его пользу. Он пришел не для того, чтобы совершить ограбление, а чтобы захватить террористов. Он чувствовал, что ливанец воспрял духом и старается выиграть время. Самое большее через полчаса резиденция будет окружена, и Малко окажется в безвыходном положении.
Карим Лабаки настаивал нарочито тихим голосом:
— Берите эти доллары и убирайтесь. Я вас провожу к выходу. Это досадное недоразумение... Я не знаю никаких террористов.
Малко шагнул к сейфу и положил руку на тяжелую дверцу. Черты лица Карима Лабаки незаметно разгладились.
— Вы умный человек, — сказал он.
В Ливане с помощью денег можно было урегулировать любой конфликт... Умирают только дураки. Малко пристально посмотрел на него своими золотистыми глазами, холодными, как смерть, и изо всех сил захлопнул дверцу.
Прищемив ливанцу руку.
Глава 17
От вопля ливанца задрожали стекла. Дверца сейфа весила, должно быть, килограммов двести. Правая рука была зажата между стальными створками; задыхаясь от боли, он осторожно потянул дверцу левой рукой и высвободил другую руку. Его взгляд упал на раздавленные пальцы, уже начавшие распухать.
Карим Лабаки, пошатываясь, дошел до кресла и рухнул в него. Белый как мел, он посмотрел на свою руку, дернулся как от икоты, глаза его закатились, и он обмяк на сиденье, опустив голову на грудь.
Он потерял сознание.
Бамбе смотрела на него, охваченная ужасом. Удары в дверь возобновились с удвоенной силой. Секретарь крикнул через створку:
— Мерзавцы! Что вы с ним делаете?
Карим Лабаки застонал, слегка выпрямился, закричал от боли, повернулся, и его вырвало на лежавший у него под ногами голубой персидский ковер стоимостью в десять миллионов франков. Зубы у него стучали. Он не мог выговорить ни слова, в его глазах стояли слезы. Ирландец наблюдал за ним с недоброй улыбкой. Малко подошел к Лабаки, и тот завопил:
— Не трогайте меня!
Его раздавленная рука становилась фиолетовой, все лопнувшие сосуды превратились в огромную гематому.
Его красивый белый купальный халат был испачкан рвотой, и от него дурно пахло.
— Господин Лабаки, — уточнил Малко, — я сюда пришел не за деньгами. Мне нужны два человека, которых вы укрываете: Набиль Муссауи и Мансур Кадар. Немедленно.
Кариму Лабаки удалось левой рукой вытереть выступившие от боли слезы, и он посмотрел на Малко. Он снова обрел твердость.
— Я не знаю, о ком вы говорите, — сказал он.
Их взгляды скрестились. Малко увидел, как напряглись мышцы челюсти ливанца от усилий, прилагаемых им, чтобы сдерживаться.
63 
