12 
– Комиссар Монтальбано, я обращаюсь непосредственно к вам. Не правда ли, это куда более запутанная история, чем кажется на первый взгляд? – спросил в заключение журналист.
Услышав, как его называют по имени, увидев глаза Дзито, уставленные на него, жующего, с экрана, Монтальбано поперхнулся вином, которое пил, задохнулся, закашлялся, зачертыхался.
Отобедав, он натянул плавки и залез в воду. Вода была ледяная, но, искупавшись, он почувствовал, что воскрес.
– Расскажите мне в точности, как было дело, – сказал начальник полиции.
Когда Монтальбано провели к шефу в кабинет, тот поднялся, пошел ему навстречу, обнял его в порыве чувств.
У Монтальбано была такая особенность: он абсолютно не умел врать, вешать лапшу на уши людям, которых считал порядочными или уважал. Перед мерзавцами, публикой, понятия не имевшей, с кем она имеет дело, он, наоборот, способен был с луженой рожей выдавать совершенно чудовищные глупости, мог утверждать, что видел луну в горошек и в кружавчиках. А так как комиссар не только уважал своего начальника, но иногда говорил с ним, как с родным отцом, то эта просьба привела его в такое замешательство, что он покраснел, покрылся потом, заерзал на стуле, точно ему было неудобно. Начальник полиции заметил, что комиссару неловко, но приписал это истинным мучениям, которые Монтальбано испытывал, если ему приходилось говорить о своих успехах. Начальник полиции не забывал, как перед телекамерами на последней пресс-конференции комиссар изъяснялся, если это можно так назвать, исключительно при помощи путаных, без конца и начала, фраз, временами лишенных всякого смысла, вытаращив в придачу глаза, зрачки которых плясали, как пьяные.
– Не могли бы вы дать мне совет, прежде чем я начну рассказывать?
– Пожалуйста.
– Что я должен писать в отчете?
– Что за вопрос, простите? Вы никогда не писали отчетов? В отчетах излагаются факты, имевшие место, – ответил сухо и несколько озадаченно начальник полиции. И, видя, что его собеседник все не решается начать, продолжал: – Кстати. Вам удалось ловко и отважно извлечь пользу из случайной встречи и превратить ее в удачную операцию полиции, это так, но…
– Вот, я хотел вам сказать…
– Дайте мне договорить. Но я вынужден отметить, что вы подвергли большому риску себя и своих людей, вам следовало бы просить значительного подкрепления, принять должные предосторожности. К счастью, все обошлось благополучно, но это была авантюра, и это я вам хочу сказать со всей прямотой. А теперь я вас слушаю.
Монтальбано оглядел пальцы левой руки, как будто они отросли у него внезапно и он не знал, для чего они нужны.
– Что такое? – спросил терпеливо начальник полиции.
– То, что все это враки, – выкрикнул Монтальбано. – Не было там никакой случайной встречи, я пришел к Тано, потому что он хотел меня видеть. И на этом свидании мы с ним сговорились.
Начальник полиции прикрыл рукой глаза.
– Вы сговорились?
– На все сто процентов.
И раз уж начал, выложил ему все, от звонка Джедже до устройства спектакля с задержанием.
– У вас что-нибудь еще? – спросил под конец начальник полиции.
– Да. Раз уж дело обстоит таким образом, я не заслуживаю никакого повышения до заместителя начальника полиции. Если б меня повысили, это было бы за вранье, за неправду.
– Это предоставьте решать мне, – сказал резко собеседник.
Он поднялся, заложил руки за спину, некоторое время постоял в задумчивости. Потом надумал и обернулся:
– Давайте сделаем так. Напишите мне два отчета.
– Два?! – воскликнул Монтальбано, думая о том, как трудно ему обычно давалось любое писание.
– Не спорьте, пожалуйста. Поддельный я буду держать на видном месте для неизбежной «наседки», которая уж позаботится о том, чтоб передать его журналистам или мафии. А настоящий я закрою в сейфе.
Начальник полиции улыбнулся:
– А что до повышения, которое, как мне кажется, больше всего вас пугает, приходите в пятницу вечером ко мне, мы потолкуем об этом на досуге. Знаете, моя жена изобрела какой-то потрясающий специальный соус к рыбе.
Кавалер Джерландо Мизурака, проживший на свете восемьдесят четыре года, за которые он не утратил своей воинственности, оказался верен себе и закусил удила, как только комиссар успел произнести: «Алло!»
– Кто этот идиот, что сидит у вас на телефоне?
– А что он такое сделал?
– Фамилии моей не разобрал! Не помещалось в его куриную головенку! Бизурата меня назвал, как слабительное!
12 
