38 
Малко решил, что вечер – наилучшее время, чтобы сбежать от своего стража. Но он пока еще не знал, как. К счастью, таксист-новозеландец показал ему здание, где помещалась миссия мормонов. Благодаря фотографической памяти Малко не придется долго ее искать. Потом все будет в руках судьбы. Но он не покинет Западный Самоа, не повидав Кима.
* * *
Ночь, как и везде в тропиках, опустилась за несколько минут. Малко проснулся в темноте. Было семь часов. Хотелось пить, и он направился в бар. Там было пустынно. Проглотив порцию кока-рома – местной отравы, – Малко зашагал к двери, чтобы повосторгаться заходом солнца на Тихом океане.
«Сторож» был там. Прислонившись спиной к стене, он оживленно болтал с туземной красоткой. Красотка была босиком, завернутая в бубу, с довольно приятным лицом под высокой курчавой шевелюрой. Она передразнила «сторожа», широко улыбнувшегося Малко.
Малко вдруг осенило. Подойдя к этой парочке, он незаметно сделал знак сержанту Тутуиле. Тот немедля подскочил. Красотка невозмутимо демонстрировала выпяченный живот и торчащие под бубу соски высоких грудей, словно выточенных из железного дерева.
Малко заговорщически шепнул:
– Мне нравится твоя подружка. Как ты думаешь, может...
Понимающая улыбка осветила крупное лицо самоанского сержанта.
– Да, она очень красивая, – гордо сказал он.
Малко торжественно согласился.
– Ты думаешь, это можно устроить?
Сержант звучно расхохотался.
– Подожди, я у нее сейчас спрошу.
В конце концов, имеют же право приговоренные к смерти на рюмочку рома...
Малко ожидал окончания дискуссии, прерывавшейся взрывами смеха. Красотка украдкой поглядывала на него, словно приценивалась. Подошел развеселившийся самоанец.
– Она хочет за десять долларов США. Но я хочу тоже.
Малко сделал вид, что колеблется.
– Дороговато...
Молодая самоанская республика уже штамповала свои деньги, но они стоили не больше, чем бумага, на которой их печатали, поскольку за ними гарантировалось обеспечение в виде кокосовых орехов и пальмовых крыс. Один доллар официально обменивался на поражающий воображение ворох бумажек. То, что требовалось от Малко, было фантастической суммой для Апиа.
– Она не больна, – стал торговаться сержант тоном, не терпящим возражений.
Успокоил. «Не больна» – это еще как сказать. Самоанцы обладали только зачатками сексуальной культуры. Хотя, по правде говоря, их детский эксгибиционизм шокировал только миссионеров. Стены их хижин днем поднимались кверху, и весь «интерьер» был наружу. Малко уже убедился в этом, проезжая в такси. По ночам самоанцы не всегда опускали свернутые в рулон стенки. И кто хотел – становился свидетелем увлекательнейших зрелищ. За неимением телевизоров, на Западном Самоа предпочитали классические развлечения...
Короче, десять долларов, учитывая свободу местных нравов, было чересчур. Но Малко, тем не менее, уступил.
– Пожалуй, разве что она не больна, – сказал он.
Радость Тутуилы было приятно видеть.
– Тогда пошли.
Он взял красотку за руку и, обгоняя Малко, устремился в отель. Номер Малко находился немного поодаль, в глубине тропического сада.
Самоанка вошла первой. Издав какое-то восклицание на своем языке, она поспешно отступила: вид кондиционера был ей незнаком. Красотка с любопытством подошла поближе и протянула руку. Затем разразилась хохотом. Малко закрыл дверь. Только бы сержант в доказательство своей исключительной воспитанности не предложил ему попробовать первым... Но на этот счет он мог бы и не беспокоиться.
Сержант Тутуила уже спускал свои шорты цвета хаки, оставаясь в одной рубашке. Его вид не оставлял у самоанки сомнений в его намерениях. Она развязала свой бубу и бросила на пол.
Потом, заигрывая, она подошла к Малко и подставила свои чрезмерно развитые ягодицы, ожидая ласки.
Но сержанту Тутуиле некогда было ждать.
Он схватил красотку за бедра, повалил животом на кровать и вонзился в нее, как таран, одним ударом. Самоанка издала радостный вопль и задвигалась в такт его нападениям. Глаза «сторожа» почти выкатились из орбит. Его «туда-сюда» длилось не больше минуты. Потом раздалось короткое ржание, и он резко вскочил, освобождаясь из самоанки с мягким, чмокающим звуком.
Завершающий шлепок по черного цвета ягодицам – и он уже с достоинством натягивал свои шорты.
– Теперь ты, – сказал он Малко.
Негритянка развернулась и стала равнодушно разглядывать белого, широко расставив толстые ноги с наивной непристойностью. Груди торчали сосками вверх, словно каучуковые. Невозможно было понять, испытала ли она удовольствие, или половой акт здесь считался простой формальностью.
38 
