Последние отзывы

  44  

Но побои прекратились так же внезапно, как и начались. Полицейские подняли Малко и освободили от наручников. Младший произнес краткое наставление:

– Постарайся, милый, вести себя учтиво с майором, а не то тебе переломают кости и отрежут яйца.

От ответа Малко воздержался. И не успел он натянуть пиджак, как оказался в коридоре. Малко не ел уже более суток и практически ничего не пил, не считая нескольких глотков гнилой воды. От голода и страшной жажды его качало. Один из конвоиров подтолкнул Малко кулаком:

– Ну! Педик! Шагай!

* * *

Упитанное лицо Уго Гомеса все так же лоснилось. Но на нем уже не осталось и тени былой любезности. Он протянул арестованному бумагу с напечатанным на машинке текстом.

– Вот ваши показания, сеньор. Предлагаю подписать. Туда внесены номера всех ваших банкнотов.

– Поставьте в известность американское посольство, ответил Малко, стараясь сохранить спокойствие. – Я совершал никаких преступлений.

Голова Малко кружилась, и он с большим трудом держался на ногах. Гомес подошел и, не говоря ни слова, изо всех сил ударил по лицу. Его часы зацепились за ухо Малко, и тому показалось, что оно оторвалось.

Малко был уверен, что Джек Кэмбелл знал о его задержании. Если бы Гомес не был в курсе связей арестованного с ЦРУ, ему бы не понадобился весь этот театр для удаления Малко из Боливии. Но ему нужны были хоть какие-то доводы, которые позволили бы оправдаться в главах американцев.

– Даю тебе еще сутки на размышление, – сказал Гомес и сделал знак увести арестованного.

Когда Малко проходил по внутренней галерее, он услышал крик, долетавший со двора. Взглянув вниз, он увидел Лукресию, махавшую в его сторону руками. Она, как одержимая, ринулась к деревянной лестнице. Выйдя на крик из кабинета и увидев девушку, Гомес что-то рявкнул, и толпа полицейских высыпала на галерею.

Заметив их, Лукресия бросилась к выходу и мгновение спустя бежала по улице Аякучо. Не успел Малко проводить ее глазами, как полицейские, явно желая наказать за то, что он видел Лукресию, обрушили на него груду ударов и поволокли по лестнице. «Ни к чему хорошему это не привело бы, – подумал Малко. – Бросили бы в тюрьму – и только. Те, кто защищает Хейнкеля, похоже, люди всемогущие в Ла-Пасе».

* * *

Затянутый в клетчатый желтый пиджак, Джек Кэмбелл мрачно взирал на Малко. Майор Гомес казался еще более растолстевшим. Малко пытался скрыть свою радость. После того дня, когда он увидел Лукресию, ему пришлось провести еще один малоприятный день в подвале. «Чуло» с проволокой умер около часа дня.

– Вас известили о моем незаконном задержании? – спросил Малко американца. – Вот уже два дня, как меня держат здесь по совершенно фантастическому обвинению.

Взгляд того, к кому он обращался, был откровенно враждебным. Кэмбелл прокаркал:

– Полуофициальное уведомление об этом я от майора Гомеса получил. Но, принимая во внимание тяжесть обвинения, решил не вмешиваться в дела боливийского правосудия.

Стоявшая в глубине кабинета голова покойного президента Барриентоса хитро, как почудилось Малко, подмигнула ему. В стране, где Преступление давно свернуло шею Правосудию...

– Никакой торговлей я не занимаюсь, и меня просто подставили, – сухо произнес Малко. – Для чего? Вам это известно не хуже, чем мне.

Большего он сказать не мог.

Малко был вне себя от злости, видя, что Кэмбелл и Гомес были заодно.

– Даже если я должен буду просидеть в этой камере десять лет, я не признаю обвинения в торговле наркотиками. А если меня убьют, то отвечать за это будете вы.

Майор Гомес сидел с отсутствующим видом. Зато Джек Кэмбелл проворчал:

– Убивать вас никто не собирается. Более того, я здесь именно для того, чтобы присутствовать при вашем временном освобождении. Майор Гомес согласился внять моим просьбам, вопреки собранным против вас уликам. Разумеется, вам придется покинуть Ла-Пас в двадцать четыре часа! Завтра в половине первого из Браниффа летит самолет.

Уго Гомес что-то нацарапал на бумагах, которые затем протянул Кэмбеллу. Малко пальцем указал на «самсонит», все еще лежавший на столе майора.

– А мои вещи?

Бесцветным голосом Гомес произнес:

– Это улики, сеньор. Они уже опечатаны и остаются в распоряжении боливийского правосудия... Заберите паспорт. Завтра он вам пригодится.

Малко почувствовал, как злость в нем закипает снова.

– В этом чемодане находятся документы, принадлежащие американскому правительству, – сказал он, сдерживая себя. – Надеюсь, мне их вернут.

  44