Пролог

Тина Когин отлично знала, как воспользоваться тем малым, что ей дано от природы. Кстати, ей нравилось думать, что в этом-то и есть ее талант.

Несколькими этажами выше ночной мостовой, по которой в обе стороны бежали машины, ее обнаженный силуэт горгульей выступал на стене в одной из комнат, и Тина улыбалась, когда легкими движениями заставляла тень двигаться и создавать новые черные силуэты на белом фоне, как в тесте Роршаха. Отличный тест, подумала она, делая жест, означавший «иди сюда». Для иного психопата лучше зрелища не придумать!

Одобрительно ухмыльнувшись своей способности к самокритике, она подошла к комоду и, как всегда, восхитилась своей коллекцией белья, даже сделала вид, будто не знает, что выбрать, лишь бы продлить удовольствие, прежде чем взять в руки нечто воздушное из черного шелка и кружев. Лифчик и трусики родом из Франции были отлично скроены, и вшитые в них прокладки не лезли в глаза. Тина надела их, преодолевая неловкость рук не привычных к подобным изысканным вещам.

Тем временем она едва слышно напевала что-то, мало похожее на мелодию. Это был пеан предстоящему вечеру, более того, трем дням и вечерам полной свободы, восторг перед выходом на летние теплые лондонские улицы, приготовившие бог знает какие сюрпризы. Когда она длинным накрашенным ногтем вспорола заклеенную коробочку и вытряхнула чулки, они зацепились за жесткую кожу, которую ей не хотелось замечать. Пришлось повозиться, но она позволила себе лишь одно ругательное слово, пока освобождала чулок и рассматривала поехавшую с внутренней стороны бедра петлю. Надо, однако, быть аккуратней.

Натягивая чулки, она не отрывала от них глаз, даже вздохнула от удовольствия. Нейлон легко скользил по коже, и она смаковала приятное ощущение, как будто от любовной ласки, намеренно усиливая его едва ощутимой пробежкой пальцев от щиколотки до колена и от колена к бедру. Все упругое, подумала она, вот и отлично. И помедлила, чтобы полюбоваться собой в высоком зеркале, прежде чем достать из ящика комода нижнюю юбку из черного шелка.

Черное, закрытое, с длинными рукавами платье она выбрала единственно за то, что оно облегало ее тело словно ночная влажная тьма. Талию подчеркивал пояс, а лиф был украшен россыпью гагатовых бусинок. Это было творение Найтсбриджа, и его цена – если учесть прочие дыры в ее финансах – до конца лета полностью исключала поездки на такси. Однако Тину не отпугнуло это неудобство, ведь она отлично знала, за что платит.

Надев черные, на высоких каблуках туфли, она включила лампу рядом с кушеткой, которая осветила скромную спальню-гостиную в однокомнатной квартирке, где роскошью была только ванная. Много месяцев назад, едва приехав в Лондон – почти сразу после свадьбы – в поисках надежного убежища, Тина совершила ошибку, сняв комнату на Эджвер-роуд, где ей пришлось делить ванну с улыбчивыми греками, которые не скрывали своего любопытства к ее гигиеническим ухищрениям. После этого она даже подумать не могла о том, чтобы делить с кем-нибудь ванную комнату, и хотя дополнительная плата поначалу казалась ей едва ли не вызовом общественному мнению, со временем Тине удалось с этим справиться.

Закончив с макияжем, она осталась довольна цветом и формой глаз, в чем немалую роль играли тени, подрисованными полукружиями бровей, скулами, искусно смягченными румянами, поскольку они у нее слишком выпирали и придавали лицу форму треугольника, а также губами – над ними ей пришлось поработать и карандашом и помадой, чтобы они стали чувственными и привлекали взгляды. Потом она откинула назад волосы – такие же черные, как платье, – и намотала на палец упавший на лоб завиток. И улыбнулась. Все будет хорошо. Ей-богу, все будет хорошо.

В последний раз окинув взглядом комнату, Тина взяла с кровати сумку и проверила, все ли на месте: деньги, ключи, два пластиковых пакетика с наркотиком. Закончив с приготовлениями, она покинула свою квартиру.

Несколько мгновений спустя Тина уже ехала в лифте вниз и, выйдя из подъезда, вдохнула ароматы городского вечера, густую смесь выхлопных газов, бензина, пота и парфюмерии, без которой был немыслим этот лондонский перекресток. Как всегда, прежде чем отправиться на Прэд-стрит, Тина с любовью посмотрела на гладкий каменный фасад своего дома, пробежала взглядом по вывеске «Шрюсбери Корт Апартментс», которая смотрелась как эпиграф над двойными входными дверьми, что вели в ее убежище и пристанище, единственное место на земле, где она могла быть сама собой, никого не боясь и не стесняясь.

  1