ДС-9 выехал на полосу. Остановился, повернулся. Шум моторов усилился, самолет тронулся и стал набирать скорость.
Прильнув к иллюминатору, Малко смотрел на проносящиеся мимо старые здания аэропорта Софии, на «Ту» со стеклянными носами компании Балканэйр, на далекие заснеженные холмы.
Послышался глухой хлопок: убрано шасси. ДС-9 поднимался вверх под углом в тридцать градусов. Салон почти пуст. Малко обернулся к генералу и сдержанно улыбнулся ему.
Он не испытывал ни малейшей симпатии к этому человеку, но не мог не почувствовать некоторого облегчения, смешанного с гордостью: он сделал почти невозможное. Тень белой норковой шубки мелькнула перед глазами, испортив ему радость.
Стюардесса взяла микрофон.
— Лайнер совершает полет в Вену. Мы будем там через три часа тридцать минут. Наша следующая посадка — Бухарест — в восемнадцать часов сорок минут. Вы можете отстегнуть ремни и курить.
Глава 21
Малко показалось, что он ослышался. Обернувшись, он увидел растерянное лицо Федора Сторамова, которое, несмотря на густой грим, побелело, как полотно. Он встал, сделал несколько шагов и упал в кресло рядом с Малко.
— Что это значит? Вы заверили меня, что полет беспосадочный.
— Это беспосадочный рейс. Я проверил, да и на табло он значится как беспосадочный. Вы это тоже видели. Ничего не понимаю.
— Подумайте только! — взорвался генерал, стараясь немного приглушить свой бас. — Бухарест. А почему бы не Москва?
К ним подошла стюардесса, улыбающаяся, раскованная, аппетитная. С бутылкой коньяка.
— Желаете чего-нибудь выпить?
У Малко перехватило горло.
— Вы только что объявили, что будет посадка в Бухаресте. Это, видимо, ошибка. Ведь по расписанию это беспосадочный рейс.
— Нет, это не ошибка. Балканэйр в последний момент попросила нас сделать посадку в Бухаресте, чтобы забрать пассажиров рейса «Таром», который был отменен по техническим причинам. На земле мы будем совсем недолго. Вы даже не покинете самолет. Конечно, это немного задержит нас. У вас в Вене пересадка? Я могу послать телеграмму через командира корабля.
Малко отрицательно замотал головой.
— Нет. Благодарю вас.
Советский генерал закрыл глаза и дышал слишком размеренно. Неестественно. Малко повернулся к нему.
— Нечего опасаться. Это не ловушка госбезопасности. Техническая проблема. Румыны ведь не знают, что вы на борту. Даже если болгары объявят розыск, пока они будут связываться с Румынией, мы уже улетим.
Генерал снисходительно взглянул на него.
— Вы совершенно не знаете нашей системы... Все спецслужбы социалистических стран предельно интегрированы на уровне командования и оперативной связи. Начальник органов госбезопасности в Софии может отдать приказ румынской службе, и тот будет исполнен, как если бы он был дан с площади Дзержинского...
— Во всяком случае, мы не будем выходить. Это австрийский самолет. Румыны не имеют права действовать на чужой территории...
От такой наивности генерал Сторамов воздел очи к небу. Подозвал стюардессу.
— Фрейлейн, пожалуйста, водку без воды. Со льдом.
Получив свою порцию, он приподнял рюмку, приветствуя Малко.
— За ваше здоровье! Думаю, что я пью в последний раз.
— Не будьте пессимистом! Пока нет причин для беспокойства.
ДС-9 летел на высоте двадцати четырех тысяч футов над Трансильванией.
Менее чем через час они сядут в Бухаресте.
Сильвана Васлец посмотрела на двух милиционеров, которые стояли справа и слева от нее. Враждебные и неумолимые. За столом сидел человек в гражданском и непрерывно записывал ее показания.
В кабинете министерства внутренних дел, куда ее доставили после задержания, было холодно.
— Вы довольны? — спросила женщина. — Я рассказала вам интересные вещи.
— Добре, добре. Вы исполнили долг болгарской гражданки. Если следствие докажет, что вы были не в курсе преступных действий вашего мужа, вас выпустят и предоставят новую квартиру. Это награда за разоблачение. В противном случае сообщенные вами сведения явятся лишь смягчающими обстоятельствами, что позволит вам воспользоваться сокращенной мерой перевоспитания.
— Спасибо, — тихо сказала женщина.
На ее губах появилась ироническая усмешка.
На секунду она закрыла глаза, вспомнив о Тодоре. Они даже не позволили ей взглянуть на тело. Но она знала, что он убит и все кончено. Они никогда не будут жить на Западе. Именно поэтому она рассказала все.