Глядя в объектив фотокамеры, Барвик уже десятки раз находила Джастина и снова теряла и судорожно щелкала затвором, как только ловила его среди детских голов, мелькавших взад-вперед и вверх-вниз. Она вызвала в памяти лицо Эрика Лундквиста — постоянно повторявшийся сон никак не давал ей забыть это лицо — и попыталась сопоставить его с личиком ребенка, подросшего за два года, что прошли с тех пор, как она вела то, прошлое дело. Может, Большой Роб и был прав. Может, Лундквист действительно был донором ДНК. А родинка — мало ли, наверняка этому было какое-то объяснение. Возможно, пожилая женщина просто забыла, что она была. Или лгала. А может, все дело в какой-то причуде генетики. Когда Сэлли училась в школе, она была знакома с однояйцевыми близнецами и все же отличала их друг от друга. У них были немножечко разные уши. Не исключено, что у одного из них была родинка, а у второго нет. Что она вообще знает о генетике?
В работе Барвик всегда хотелось походить на Большого Роба, умевшего держать собственное любопытство на коротком поводке. Но как же можно следить за ребенком, понимать, что каждый снимок — вторжение в его частную жизнь, и не задаваться вопросом, кто и зачем платит за эти фотографии? Она пыталась найти хоть один ответ, от которого у нее не сжимался бы желудок, но пока что терпела фиаско.
— Который из них ваш?
Барвик опустила фотоаппарат и повернулась на голос. Слева от Сэлли сидела женщина: изящная, симпатичная, явно молодая для мамы. У нее была с собой корзинка для пикника, картонная пачка сока с трубочкой и журнал — из тех, что печатают образцы интерьеров и советы по обустройству жилья.
— Нет, что вы! — воскликнула Барвик. — В смысле, там нет моего. Я студентка художественного института. Это для экзамена. Будет выставка студенческих работ. Ну, знаете, как всегда — «Невинность юности» или что-то в этом роде. — Она засмеялась. — Это у нас тема такая.
— Я так и думала. Вы слишком молодо выглядите, чтобы быть мамой.
Барвик отмахнулась:
— Да вы выглядите моложе меня! — Женщина промолчала и смущенно покраснела, а Барвик представилась: — Я Сэлли.
Мамочка поставила сок на скамейку и, чуть наклонившись, протянула ей руку.
— Марта Финн.
Первое, о чем подумала Барвик, — это как Большой Роб станет сообщать ей о том, что она провалила дело. Скорее всего спокойно и с сарказмом, хотя может и грандиозный скандал закатить. Он решит, что она ненадежный работник. Что она пустышка. Возможно, перестанет предлагать ей работу. Стоп, главное сейчас не наделать глупостей, а то хуже будет.
— Очень приятно, — сказала Барвик.
— Вы не возражаете? — Марта подняла корзинку и подалась в сторону Барвик.
— Прошу вас, — отозвалась Барвик, и они пододвинулись друг к другу.
— Вы фотограф?
— Пока студентка. Когда-нибудь, надеюсь, смогу назвать себя фотографом.
— Получается что-нибудь?
— Да так. Солнце сегодня слишком яркое. Так бывает: когда делаешь мгновенные фото, есть такое понятие, как слишком хорошая погода. Теней многовато.
— Мгновенные фото, — повторила Марта. — Здорово.
Какое-то время они наблюдали за игрой и болтали, но потом Барвик вдруг осенило: Марта ведь наверняка ожидает, что она продолжит фотографировать. Пришлось направить камеру на поле, наспех навести резкость и сделать пару снимков каких-то детей.
— М-м, послушайте, а можно вас попросить об одной услуге? — проговорила Марта.
— Разумеется.
Марта достала из сумки дешевую цифровую камеру и спросила:
— Наверно, этой штукой издалека ни одного приличного снимка не сделаешь? Вы не сочтете за труд сфотографировать моего сына? Я заплачу вам за пленку.
Барвик рассмеялась. Марта тоже. Все отлично, никаких конфликтов. И вовсе она не провалила это дело.
— Конечно, сфотографирую, — сказала Барвик и поднесла камеру к глазам. («Господи, чуть все не испортила!») Она взглянула на Марту и улыбнулась.
— Так какой из них ваш?
22
Медсестре потребовалось полторы минуты, чтобы сообщить доктору Бертон, что черный «вольво» доктора Мура въехал на стоянку. Еще минута ушла у Джоан на то, чтобы распрощаться с прорабом, отвечавшим за ремонт в ее доме, — он позвонил по поводу плитки для ванной комнаты. Плюс еще десять секунд на то, чтобы дойти от своего до его кабинета.
— Дэвис, я могу с тобой поговорить?