62 
Сейчас он был просто не в состоянии это сделать.
– Они мертвы уже давно, – сказал он. – Может быть, с месяц. Ты представляешь это зрелище?
Она поняла его.
– Я поговорю с Лизой, – продолжил он. – Но мы не можем привезти сюда родителей.
Она промолчала. Говорить больше было не о чем. Валландер некоторое время стоял, тупо уставившись на телефон.
– Лучше бы ты пошел ко въезду.
Мартинссон кивнул и показал на Розмари Леман:
– А с ней что делать?
– Записать самое важное – время, когда они нашли трупы, адрес. И отпустить домой. Приказать никому ничего не говорить.
– У нас нет права им приказывать.
Валландер поглядел на него непонимающе:
– Сейчас у нас есть право на все, что угодно.
Мартинссон и Розмари Леман ушли. Валландер остался один. Давешняя птица не умолкала. В нескольких метрах от него за густым кустарником лежали три трупа совсем юных людей. Валландеру подумалось, до чего же человек одинок. Он сел на камень у тропы. Птица перелетела на соседнее дерево.
Мы не вернули их домой. Они никогда не уезжали ни в какую Европу. Все это время они оставались здесь, на родине. Мертвые. Ева Хильстрём была права. Кто-то писал за них открытки. Они все время были здесь – там, где они решили отпраздновать Иванов день.
Он вспомнил Ису Эдельгрен. Она, скорее всего, поняла, что произошло. Не потому ли она решила покончить жизнь самоубийством? Потому что она знала – все остальные уже мертвы? И она была бы мертва, если бы не случайное недомогание.
Но здесь что-то не сходится. Как могло получиться, что за целый месяц трупы не были обнаружены? В национальном парке да еще в период летних отпусков? Местечко, разумеется, выбрано довольно укромное – но все равно кто-то должен был их найти. Или почувствовать запах.
Он этого не понимал, впрочем, ничего удивительного тут не было – он никак не мог заставить себя рассуждать логически. Его словно парализовало. Кому пришло в голову убить троих молодых людей, почти детей, которые решили устроить в лесу костюмированный пикник? Все это выглядело совершенно дико. Какое-то безумное преступление, три трупа, а где-то на периферии… а может быть, и совсем близко к эпицентру – еще один труп.
Сведберг. Что общего у него было с этой историей? Как он к ней причастен?
Валландер чувствовал себя совершенно беспомощным. Он смотрел на мертвые тела всего несколько секунд, но успел заметить, что все трое убиты выстрелами в лоб. Тот, кто стрелял, знал, куда целиться.
Сведберг стрелял из пистолета лучше нас всех.
Птица наконец умолкла. Время от времени налетал слабый порыв ветра и шевелил листву над головой, потом вновь стихало.
Сведберг стрелял из пистолета лучше нас всех. Валландер заставил себя додумать эту мысль до конца. Неужели это сделал Сведберг? А почему бы и нет? Эта возможность была такой же реальной, как и все другие.
Нет, Сведберг не мог это сделать.
Валландер встал и начал ходить по тропинке – вперед и назад. Вот если бы можно было взять и позвонить Рюдбергу! Но Рюдберга нет в живых. Он так же мертв, как и эти трое.
В каком мире мы живем? – подумал он обреченно. В мире, где убивают трех юнцов, еще не узнавших, что такое жизнь.
Он остановился посреди тропы. Сколько он еще выдержит? Скоро уже тридцать лет, как он служит в полиции. Как-то он патрулировал улицы в своем родном Мальмё. Пьяный ударил его ножом, нож прошел в нескольких сантиметрах от сердца. С тех пор все в его жизни изменилось. Время жить и время умирать, обычно формулировал он для себя. Шрам на левой стороне груди остался на всю жизнь. И жизнь продолжается. Но сколько он еще выдержит? Он вспомнил уехавшего в Уганду Пера Окессона. Интересно, вернется ли тот когда-нибудь домой?
Ему вдруг стало очень горько. Он всю жизнь служил в полиции, воображая, что помогает охранять спокойствие людей. Но преступность все растет и растет, насилия и жестокости становится все больше и больше. Швеция стала страной запертых дверей. Все запирают на ночь двери. Раньше об этом никто не помышлял.
Он подумал о связке ключей в кармане. С годами ключей становится все больше, и все больше кодовых замков. Количество ключей и замков все время растет – и за этими бесчисленными замками развирается иное общество, совершенно ему незнакомое.
Он чувствовал тяжесть, и уныние, и усталость. Скорбь в его душе смешалась с яростью. Но сильнее всего был неприкрытый страх.
Кто– то хладнокровно застрелил троих молодых людей. Несколько дней назад он нашел Сведберга мертвым на полу своей квартиры. И между этими событиями была связь, хотя пока он и не мог понять какая.
62 
