104 
Гофлав пробормотал что-то себе под нос и попытался прошмыгнуть мимо Прессо, но тот удержал его, схватив за руку.
— Однако уже поздно, — сказал Прессо, обращаясь к Джилл. — Или, может быть, мне следовало сказать «рано»? Твое дежурство вот-вот закончится.
— Оно продлится всю ночь, — огрызнулась Джилл.
— Всю ночь?
— Иначе здесь просто никого не будет. Все считают, что с заходом солнца их обязанности заканчиваются; те немногие обязанности, которые они берутся выполнять в течение дня.
— Успокойся, милая, — сказал Прессо.
Возможно, он, как командир, просто старался вести себя беспристрастно, но Джилл в его тоне почудилась снисходительность.
— Я хорошо изучила наши обязанности, — продолжала она. — Дежурство должно осуществляться круглосуточно. «Всегда бдительны, всегда настороже» — таков девиз Береговой Охраны, когда-то гордившейся своей миссией.
— И как же ты намерена проявлять свою бдительность? — спросил Прессо. — Думаешь, ты заметила бы корабль поври или плот с гоблинами, если бы он проскользнул мимо нас в залив, на расстоянии сотни ярдов от побережья?
— Я услышала бы их, — ответила Джилл.
Прессо фыркнул, а потом, не выдержав, рассмеялся.
— Скоро рассветет, — сказал он. — Иди в крепость, а то этот дождь доконает тебя.
Джилл начала было протестовать, но командир оборвал ее. Оставив дежурить Гофлава, он взял Джилл за руку и, легонько толкая ее вперед, повел к лестнице.
Они оказались под крышей, и, по правде говоря, Джилл обрадовалась, что дождь для нее кончился. Они спустились по ступенькам и прошли по коридору, мимо полуоткрытой двери; доносившиеся оттуда звуки не оставляли сомнений в том, что именно там происходит.
Наконец они добрались до общей комнаты верхнего уровня. Там сидели человек десять мужчин и две женщины, все вдрызг пьяные. Один мужчина танцевал на столе или, скорее, пытался делать это, одновременно раздеваясь под насмешки мужчин и довольные выкрики женщин.
Ни на кого не глядя, Джилл пошла вперед, к двери, где начиналась лестница, по которой она могла спуститься в свою комнату. Однако Прессо догнал ее у самой двери и взял за руку.
— Останься и повеселись с нами этой ночью, — сказал он.
— Это приказ?
— Конечно нет, — Прессо вообще-то был человек порядочный, не нахал. — Просто я прошу тебя остаться. Твое дежурство закончилось.
— «Всегда бдительны», — пробормотала Джилл сквозь стиснутые зубы.
Прессо вздохнул.
— Сколько времени такой скуки ты в состоянии вытерпеть? — спросил он. — Пойми, мы здесь одни, совсем одни, и так будет продолжаться без конца. В этом и состоит наша жизнь, и можно сделать ее либо приятной, либо превратить в пытку.
— Возможно, мы по-разному понимаем, что такое «приятная жизнь», — Джилл не сводила взгляда с открытой двери.
— Я готов сделать твою жизнь приятной, — ответил Прессо.
— Я могу идти?
— Я не могу приказать тебе остаться, но мне бы очень этого хотелось.
Плечи Джилл поникли. Мягкая настойчивость Прессо каким-то образом лишала ее сил действеннее, чем если бы он вел себя грубо.
— Я попала в армию не по доброй воле — так решил судья, аббат из Палмариса. — Прессо кивнул; кое-что по этому поводу ему приходилось слышать. — Но раз уж я оказалась здесь, хочется верить, что все это имеет смысл, а иначе вообще не стоит продолжать…
— Продолжать?
— Продолжать жить, — резко ответила Джилл. — Моя служба — это моя литания, а вот это все, — она махнула рукой в сторону шумной компании и полуобнаженного танцора, который как раз в этот момент упал со стола, — не имеет никакого отношения к службе, да и не соответствует моим желаниям.
Прессо мягко коснулся плеча девушки, но она отшатнулась, словно он ее ударил. Он тут же вскинул обе руки, давая понять, что ничем не угрожает ей.
Джилл понимала его опасения. В самую первую ночь после ее появления здесь один из мужчин попытался силой навязать ей свою близость. Потом он долго провалялся в постели — одна нога раздулась, лодыжка и коленка другой оказались сломаны, один глаз не открывался, а губы распухли так сильно, что он не мог даже пить, не обливая рубашки. Однако Прессо нечего было опасаться — Джилл чувствовала, что он не станет предпринимать никаких грубых попыток. Несмотря на то что он смирился с положением дел в Пирет Талме, она понимала, что он человек чести, хотя бы отчасти. У него были интрижки с другими женщинами, скорее всего, со всеми шестью, но ломиться в запертую дверь он не станет.
104 
