Особенно,... 
42 
Кэддерли молча принимал упреки дуплоседа, к которому присоединились Айвен и даже Шейли. Молодому жрецу хотелось защититься, убедить их всех, как он убедил Данику, что уничтожение Геаруфу превыше всего и, даже если они застрянут здесь до весны, даже если задержка будет стоить им жизни (ведь Файрентеннимар скоро очухается), а краю – поражения в битве с Замком Тринити, конец злобного магического устройства искупает все. В ранней юности Кэддерли просто набросился бы на своих обвинителей.
Но сейчас он ничего не сказал, не стал защищаться от оправданного гнева друзей, он сделал выбор с чистой совестью, единственный выбор, на который согласились его вера и сердце, и теперь принимал последствия – для себя, для товарищей, для всего края.
Преданность и доверие Даники, крепко сжимающей его руку, показали молодому человеку, что ему не придется тащить груз этих последствий в одиночку.
– Мы пойдем через высокие перевалы, – заявила Даника, когда Вандер высказался, излив недовольство. – И мы одержим победу над колдуном Абаллистером и его сподвижниками в крепости нашего врага.
– Возможно, один я и смог бы добраться, – согласился дуплосед. – Я ведь родом с холодных гор. Моя кровь быстра и горяча, мои ноги длинны и крепки, так что мне ничего не стоит продраться сквозь снежные заносы.
– Мои ноги не так уж длинны, – саркастически вставил Айвен. – Что ты припас для меня? – резке спросил он Кэддерли. – Какие чары и сколько? Треклятый дурень-жрец, если уж ты поперся сюда, неужели нельзя было подождать до лета?
– Угу.
Неожиданное согласие Пайкела укололо Кэддерли сильнее, чем бурчание вечно недовольного Айвена. Но юноша оглянулся на Данику, ища поддержки, и увидел озорные искры в ее горящих глазах.
– Насколько дружелюбен этот дракон? – спросила девушка, и все взгляды устремились на невозмутимого Файрентеннимара.
Кэддерли сразу усмехнулся, а Айвену потребовалось чуть больше времени, чтобы сообразить, в чем дело.
– Ох, только не это! – взвыл рыжебородый дворф, но по лицам заговорщиков Кэддерли и Даники и по улыбкам Шейли и дуплоседа Айвен понял, что его стенания не найдут поддержки.
Рассыпался! – должно быть, в десятый раз настойчиво передавал телепатически Друзил. – Рассыпался! Исчез!
С другого конца ментальной связи немедленного ответа не последовало, словно Абаллистер никак не мог сообразить, о чем это толкует бесенок. Уже дважды Абаллистер приказывал Друзилу отыскать немертвого монстра и определить, что именно послужило причиной уничтожения его телесной оболочки. И оба раза Друзил отвечал, что задача невыполнима, поскольку он понятия не имеет, с чего начинать.
Куда бы ни делся дух, Друзил знал, что связи с материальным уровнем у него нет. Бес многозначительно напомнил колдуну, что ему был выдан только один мешочек с красным заговоренным ворошком и только один – с синим, что недальновидность Абаллистера отбросила его на сотню миль от Замка Тринити, лишив возможности пройти через какие-нибудь магические врата.
Волна гнева, направленного Абаллистером, накрыла Друзила. Разум беса вспыхнул от боли: он испугался, что одна лишь нарастающая ярость колдуна может погубить его. Дюжины приказов сыпались на него, и каждый сопровождался свирепой угрозой. Друзил недоумевал. Никогда еще он не видел Абаллистера настолько взбешенным и никогда не был свидетелем демонстрации такой силы – ни колдуном, ни даже кем-то из могучих обитателей нижних уровней, с которыми бесу частенько приходилось иметь дело за века своего существования там.
Друзил попытался прервать общение – раньше он нередко поступал так, – но телепатическая связь с Абаллистером не порвалась, крепко держа беса.
Когда колдун, наконец, закончил и отпустил внезапно обессилевшего бесенка, Друзил снова уселся на пень, с несчастным видом примостив песью головку на сложенные когтистые лапки. Он посмотрел на останки рассыпавшегося черными хлопьями жуткого монстра, а потом взгляд беса пополз вверх по внушительному склону Ночного Зарева, к туману и облакам, в которых скрылись Кэддерли и его приятели. Абаллистер хотел, чтобы Друзил отыскал молодого жреца и следил за ним или даже убил его, если представится такая возможность.
Ни угрозы Абаллистера, ни демонстрация силы не могли заставить Друзила предпринять эту отчаянную попытку. Бесенок знал, что ему не справиться с Кэддерли, и знал, что единственный, кому это, возможно, под силу, – сам Абаллистер.
42 
