Особенно,... 
70 
– Мы, должно быть, рядом с молельней, – шепнул Кэддерли Данике.
И, словно в подтверждение его слов, дверь напротив них открылась, и в круглую комнату влетел человек с жуткими шрамами на лице, облаченный в изорванный серо-зеленый балахон жреца Талоны.
Даника пригнулась в боевой стойке; Кэддерли вскинул арбалет на уровень лица мужчины.
Жрец, однако, лишь улыбнулся, и секундой позже все двери странных покоев распахнулись разом. Кэддерли и Даника обнаружили, что оказались окружены ордой орков, гоблинов и злобно ухмыляющихся людей. Некоторые из них тоже носили одежды жрецов Талоны. Друзья оглянулись на коридор-ловушку, единственный возможный путь к отступлению, но стены уже плотно сомкнулись, не оставив и следа прохода.
Отчего-то вражеские силы не кинулись в атаку немедленно. Они просто стояли, переводя взгляды с Кэддерли и Даники на жреца, первым оказавшегося в комнате, очевидно предводителя.
– Вы думали, что это будет так легко? – вдруг истерически заверещал изувеченный человек. – Вы думали, вот так просто взять и пройти по нашей крепости, не встретив сопротивления?
Кэддерли сжал руку Даники, не давая ей броситься на негодяя. Она может добраться до него, может даже убить его, но одолеть толпу у них нет ни единого шанса. Разве что…
Кэддерли услышал мелодию, звучащую в его мыслях, и с удивлением понял, что какой-то могущественный ставленник его бога взывает к нему, наставляет его, вынуждает внимать гармонии напева.
Злобный жрец хихикнул, хлопнул в ладоши, и перед ним вдруг вспучился пол.
– Элементали, – выдохнула Даника, привлекая внимание Кэддерли.
Действительно, два существа, пробужденные призывом злого жреца, принадлежали стихии земли, и Кэддерли осознал, что этот человек воистину могуществен, раз повелевает столь серьезными союзниками.
Но юноша отмахнулся от мрачной мысли и погрузился в Песнь, усилившуюся до блистательного крещендо.
– Он чародей! – воскликнул один из жрецов, и предупреждение всколыхнуло толпу врагов. Ноги солдат рванулись вперед, оружие взлетело, на губах закипела слюна. Лучник выстрелил, а клирики принялись метать заклинания, причем одни создавали защитное поле, а другие призывали магию нападения.
Даника вскрикнула в страхе за любимого и повинуясь рефлексу, взмахнула рукой, едва успев отбить стрелу, летящую прямо в грудь Кэддерли. Она хотела защитить юношу, хотя знала, что оба они обречены, ведь у них нет времени…
Одно слово, если это было слово, сорвалось с губ молодого жреца. Оно показалось девушке звуком трубы, чистой нотой, от которой мурашки побежали по спине, превращаясь в дрожь радости, которая приглашала Данику слиться с ней, удерживала ее, как в трансе, своей томительной красотой.
Однако на врагов эта нота оказала совершенно иной эффект. Исполненные злобы люди и монстры не вынесли святой гармонии Песни Денира. Гоблины, орки, люди падали на пол, прижав руки к окровавленным ушам, кто мертвый, кто без сознания – слово Кэддерли разорвало их барабанные перепонки. Обнаженная слава истины Денира лишила порочных магов силы, и элементали осели и слились с камнями, возвращаясь в свой уровень существования.
Даника не знала, сколько она простояла так, дрожа, с закрытыми глазами, но потом, когда долгое эхо прекрасной ноты замерло, девушка вспомнила, как опасно может быть промедление. Странно, что орда врагов еще не растерзала их. Но, открыв глаза, она обнаружила, что из толпы неприятелей на ногах остались только трое: жрец, первым вошедший в комнату, его коллега, привалившийся к боковой стене, – оба они стискивали уши – и солдат, стоящий неподалеку и недоуменно оглядывающийся по сторонам.
Даника прыгнула вперед и пинком вышибла меч из его руки. Стражник посмотрел на нее, все еще слишком озадаченный, чтобы реагировать, а девушка ухватила его за грудки, кувыркнулась назад и, когда он оказался сверху, уперлась ногой в живот неприятеля. Она впечатала солдата в стену рядом с Кэддерли, где враг и остался лежать, скорчившись от боли. Даника тут же нависла над ним, сцепив пальцы в замок для решающего удара.
– Не убивай его, – попросил Кэддерли.
Молодой жрец понимал, что если этот человек избежал мук самого священного заклинания, если он устоял перед чистейшей нотой гармонии, то душа его не зла. Кэддерли взглянул на него лишь мельком, но заметил красноречивые тени над плечом мужчины, лучи ауры, олицетворяющей его натуру. Они не были искривленными и грязными, как те, которые молодой жрец часто видел вокруг носителей зла.
70 
