Особенно,... 
93 
– Мне не по вкусу пища, за которую заплатили другие, – ответил Кэддерли.
– Но ты ее ел, и с удовольствием! – немедленно заявил колдун.
– Нет!
Маг усмехнулся:
– Ты так гордишься своими свершениями, приведшими тебя к моему порогу. Но ты убивал, Кэддерли. Убивал людей. Станешь ли ты отрицать, что испытывал при этом восхитительный трепет, ощущая свою силу?
Какой абсурд. Мысль об убийстве, о самом акте убийства не вызывала в Кэддерли ничего, кроме отвращения. И все же, если бы колдун заговорил с ним так несколько недель назад, когда груз вины за смерть Барджина тяжестью висел на плечах Кэддерли, эти слова потрясли бы юношу, раздавили бы его. Но теперь уже нет. Кэддерли принял путь, предназначенный ему судьбой, принял роль, доверенную ему. Его душа больше не скорбела о мертвом Барджине, не оплакивала она и других погибших.
– Я делал то, что вынужден был делать, – ответил юноша с искренней уверенностью. – Эта война не должна была начинаться, но если игра пошла, то я обязан выиграть.
– Хорошо, – промурлыкал колдун. – И справедливость на твоей стороне?
– Да.
Кэддерли не дрогнул.
– Ты гордишься собой? – спросил Абаллистер.
– Я буду счастлив, когда край окажется в безопасности, – ответил юноша. – Это не вопрос гордости. Это вопрос нравственности и, как ты сказал, справедливости.
– Какая убежденность, – хмыкнул колдун; смешок предназначался скорее для него самого, чем для Кэддерли.
Абаллистер прижал костлявый палец к прикушенной губе и принялся пристально изучать молодого жреца, дюйм за дюймом.
Юноше это показалось странным, словно маг ожидал, что Кэддерли по каким-то причинам жаждет его одобрения, словно суждение колдуна о Кэддерли может быть важным для молодого жреца.
– Ты гордый молодой петушок в загоне с лисицами, – проговорил наконец колдун. – Все, что у тебя есть, – это миг уверенности и показной блеск, который быстро погаснет в луже крови.
– Предмет спора не моя гордость, – мрачно сказал Кэддерли.
– Предмет спора именно твоя гордость! – рявкнул в ответ Абаллистер. – И моя тоже. Есть ли что-то еще в этом мучительном ужасе, который мы называем жизнью, кроме наших свершений, кроме того наследия, которое мы оставим после себя?
Кэддерли нахмурился, размышляя о том, как это человек, особенно человек разумный, образованный, практикующий искусство магии, может быть настолько эгоцентричен.
– Как ты можешь игнорировать страдания, которым стал причиной? – скептически осведомился молодой жрец. – Разве ты не слышишь крики умирающих и горький плач их родных?
– Они не имеют значения! – зарычал Абаллистер, но по страстности отрицания Кэддерли догадался, что затронул чувствительную струну, возможно, у себялюбивого колдуна проснулась совесть. – Я – вот все, что имеет значение! Моя жизнь, мои цели!
Абаллистер кипел от злости.
Кэддерли обмер. Он уже слышал эти самые слова прежде, произнесенные точно так же. Снова в сознании всплыл Кэррадун, только на этот раз затянутый туманом, потерянный в кружении… чего? Расстояния?
Он снова поднял взгляд на колдуна и увидел, что тот читает заклятие, пошевеливая пальцами одной руки, а другую, сжимающую маленький железный жезл, протянул вперед.
Кэддерли безмолвно выругал себя за то, что так глупо отвлекся. Он запел в полный толос, лихорадочно воздвигая защиту, прежде чем колдун испепелит его.
Слова застряли в горле Кэддерли, когда его ударила слепящая, обжигающая молния.
– Отлично! – Колдун аплодировал, наблюдая, как его взрыв рассасывается, превращаясь в голубоватое свечение вокруг молодого жреца.
Кэддерли, когда зрение вернулось к нему, проверил магическую оболочку и убедился, что одна-единственная атака опасно истончила ее.
Вторая молния взревела и врезалась в землю возле Кэддерли, опалив коврик у него под ногами.
– Сколько ты сможешь остановить? – вскричал колдун, внезапно разгневавшись.
Он начал читать заклинание в третий раз, и Кэддерли понял, что его защитные чары на этот раз не устоят.
Молодой жрец потянулся к мешочку на поясе и вытащил горсть заговоренных семян. Он должен ударить быстрее, должен прервать заклинание колдуна. Юноша выдохнул нужную руну и с силой бросил семена через всю комнату, вызвав серию трескучих огненных взрывов.
Пламя бушевало повсюду, но Кэддерли сохранил достаточно здравого смысла, чтобы сомневаться, что эти простейшие чары уничтожат его неприятеля. Как только семена покинули его руку, он затянул новое заклинание.
93 
