28 
— Что ж, очень мило с вашей стороны, правда, Люси?
Миссис Блейки расплылась в счастливой улыбке.
Она явно гордилась своим домом, и действительно, здесь все сияло чистотой. Медная кастрюля, висевшая около очага, сверкала как золотая; то же самое можно было сказать и об остальной посуде; полы были натерты, а мебель тщательно отполирована.
— Как тут у вас уютно! — заметила Ребекка.
Во мне ожили какие-то проблески воспоминаний, ведь первые годы своей жизни я провела здесь. Дом был знакомым и в то же время чужим. Должно быть, при Дженни Стаббс все здесь выглядело совсем по-другому.
На столе появилась бутылка с сидром.
— А если вы еще и пирога моего попробуете…
Пирогом своим я и впрямь горжусь. Мой Том каждый день берет его с собой на работу. Он говорит, что это поддерживает его силы до самого вечера.
— Боюсь, что пирог придется отложить до следующего раза, — ответила Ребекка, — хотя мы и были бы не прочь отведать. Дома нас ждут к столу, и не стоит портить аппетит. А вот сидр у вас просто великолепный.
— Великолепный, — эхом откликнулась я.
Миссис Блейки была болтлива, и я сразу почувствовала, что она благодарна Патрику и хочет дать понять Ребекке, что его благодеяния не забыты.
— Для Тома это было как гром с ясного неба, когда его ревматизмом-то скрутило, — доверительно сказала она скорее мне, чем Ребекке, которой, очевидно, пришлось выслушать эту историю не один раз. — И как-то сразу, знаете… Ну, до этого изредка поламывало да ныло чего-нибудь А тут вдруг согнул ноги и не может разогнуть. Доктор и говорит: «Это у тебя ревматизм, Том. Видать, на шахте ты свое отработал» Уж и сказать не могу, как мы переживали Том ведь на шахтах всю жизнь провел, а до него — отец, а еще раньше — дед. Доктор сказал, что ему только помаленьку да на какой-нибудь легкой работе можно.
У Тома чуть сердце не разорвалось. Уж какой он был работяга, денежки-то всегда домой принесет… он себя никогда не ронял, мой Том «Чего ж мне теперь делать-то, Дженет? — спрашивает он. — Чего ж мы делать-то будем?» Ну, я ему и говорю, что иглу в руках держать не разучилась, так что с голоду не помрем.
Дом у нас был возле шахты, это для тех, кто там работает. Значит, кто на место Тома пришел, его туда и поселить надо. Вот тогда-то мистер Картрайт и говорит:
«Я уверен, что сумею устроить вас возле Бранока.
Этот домик принадлежит семье миссис Картрайт. Сейчас там никто не живет, и я переговорю с ними». Как обещал, так и сделал. Мы сюда и переехали, благодаря мистеру Картрайту и тем, из Кадора.
— Нашим бабушке с дедушкой, — сказала Ребекка, слегка улыбнувшись мне.
— Ну да, они так и сказали: «Ты, Том, живи здесь, в доме этом, и не думай насчет денег. Он как раз для таких, кто крышу над головой потерял. Сколько хотите, столько и живите» Ну, кое-какую работу Том здесь нашел, на фермах и в Кадоре. В общем, они дают ему на кусок хлеба заработать, да и я немножко шью.
Так что, видите, нам здесь живется не хуже, чем когда Том на шахте работал.
— А как его ревматизм? — спросила я.
— То схватит, то отпустит, мисс Люси. По нему хоть погоду узнавай. «Завтра, видать, дождик пойдет, — скажет, бывало, Том. — Моя нога дает мне прикурить». И уж будьте уверены, так оно и будет.
В общем, Том у нас, как флюгер, погоду предсказывает. Дайте-ка я вам еще налью, миссис Картрайт — О нет, спасибо, миссис Блейки, — встревожилась Ребекка — Ваш сидр слишком крепкий.
Миссис Блейки довольно рассмеялась. Затем, важно взглянув на меня, она сказала:
— Нам здесь хорошо. Некоторые говорят, будто здесь нехорошее место, будто привидения вокруг и все такое… А мы с Томом и не вспоминаем про привидения.
— А колоколов вы никогда не слышали? — спросила я. — Знаете, некоторые говорят, что на дне пруда есть монастырь, в котором иногда звонят колокола.
— Сказки все это! Да как бы монахи прожили там неизвестно сколько сотен лет? Чепуха это, вот что я скажу. И Том тоже. Нет, колоколов мы не слыхали.
Мы здесь обосновались, и если бы Тома временами не скрючивало от этого самого ревматизма, так можно было б сказать, что я довольна. В шахтах ведь очень опасно. Я всю жизнь за Тома беспокоилась. Нам-то повезло, Том у хорошего хозяина работал. Я, миссис Картрайт, никогда не забуду мистера Картрайта и вашего дедушку. Мистер Картрайт — хороший хозяин.
— Я очень рада за вас, — сказала Ребекка. — Я обязательно расскажу о вас мистеру Картрайту. Он будет очень доволен. Он всегда делает все возможное для своих шахтеров.
28 
