Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
53 
Девочка поставила блюдце на пол, накрошила в него хлеба. Сама села в сторонку и стала ждать, когда мышонок выйдет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убежал из комнаты.
Однако утром молоко оказалось выпитым и хлеб съеденным.
«Как же мне его приручить?» — думала девочка.
Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел теперь всегда вдоволь, серых мышей в комнате не было, и его никто не трогал. Он натаскал за сундук тряпок и бумажек и устроил себе там гнездо.
Людей он остерегался и выходил из-за сундука только ночью, когда ребята спали.
Но раз днём он услышал красивую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тонкий и такой жалобный.
И опять, как в тот раз, когда Пик услыхал «соловья-разбойника» — жулана, мышонок не мог справиться с искушением послушать музыку ближе. Он вылез из-за сундука и уселся на полу среди комнаты.
На дудочке играл мальчик. Девочка сидела рядом с ним и слушала. Она первая заметила мышонка.
Глаза у неё стали вдруг большие и тёмные. Она тихонько подтолкнула брата локтем и прошептала ему:
— Не шевелись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй: он хочет слушать!
Брат продолжал дудеть.
Дети сидели смирно, боясь пошевелиться.
Мышонок слушал грустную песенку дудочки и как-то совсем забыл про опасность.
Он даже подошёл к блюдцу и стал лакать молоко, точно в комнате никого не было. И скоро налакался так, что сам стал свистеть.
— Слышишь? — тихонько сказала девочка брату. — Он поёт.
Пик опомнился только тогда, когда мальчик опустил дудочку. И сейчас же убежал за сундук. Но теперь ребята знали, как приручить дикого мышонка. Они тихонько дудели в дудочку. Пик выходил на середину комнаты, садился и слушал. А когда он сам начинал свистеть, у них получались настоящие концерты.
Хороший конец
Скоро мышонок так привык к ребятам, что совсем перестал их бояться. Он стал выходить без музыки. Девочка приучила его даже брать хлеб у неё из рук. Она садилась на пол, а он карабкался к ней на колени.
Ребята сделали ему маленький деревянный домик с нарисованными окнами и настоящими дверями. В этом домике он жил у них на столе. А когда выходил гулять, по старой привычке затыкал дверь всем, что попадалось ему на глаза: тряпочкой, мятой бумажкой, ватой.
Даже мальчик, который так не любил мышей, очень привязался к Пику. Больше всего ему нравилось, что мышонок ест и умывается передними лапками, как руками.
А сестрёнка очень любила слушать его тоненький-тоненький свист.
— Он хорошо поёт, — говорила она брату, — он очень любит музыку.
Ей в голову не приходило, что мышонок пел совсем не для своего удовольствия. Она ведь не знала, какие опасности пережил маленький Пик и какое трудное путешествие он совершил раньше чем попал к ней.
И хорошо, что оно так хорошо кончилось.
ЛЕСНЫЕ РАЗВЕДЧИКИ
В дупле корявого дерева среди глухого леса поселились две совы — серые неясыти.
Ранней весной неясыть-самка снесла прямо на трухлявое дно дупла четыре круглых белых яйца.
Совы вылетали из дупла только по ночам, когда все другие птицы спят. Поэтому никто в лесу не знал, где живут эти страшные ночные разбойники.
Не знали этого и крошечные корольки с огненно-жёлтыми шапочками на голове. Они долго искали по всему лесу спокойное место для своего гнезда. В конце концов, они выбрали высокую ёлку как раз рядом с корявым деревом, где прятались совы.
В начале лета, когда в дупле вылупились совята, корольки тоже устроили себе гнездо.
Высоко над землёй, на самом кончике ветки они ловко сплели гибкие иглы хвои.
Совам казалось снизу, что на широкой еловой лапе перепутались в клубок мелкие веточки. Им и в голову не приходило, что в этом клубке было уютное круглое гнездо из мха, стебельков травы и крепкого конского волоса.
Сверху корольки убрали гнездо еловым лишайником, в стенки вплели тонкие паутинки, а внутри выстлали пёрышками; на эту мягкую подстилку самка отложила восемь розовых с бурыми крапинками яичек, величиной с горошину.
Не прошло и двух недель, как в гнезде у корольков забарахтались голые малютки.
Совята к этому времени уже подросли. Старые неясыти ловили ночью в лесу мышей и птиц, разрывали на куски и кормили ими своих голодных пушистых птенцов.
53 
