Особенно,... 
110 
Я начала письмо ему.
Я писала, что я умираю. Я сказала, что много страдала из-за связи его с одной из моих дам. Он ничего не мог сделать теперь, чтобы загладить свое пренебрежение ко мне, но ради спасения его души я просила его раскаяться в прелюбодеянии и покинуть Элизабет Вилльерс. Я никогда не узнаю, исполнит ли он мое последнее желание, но ради его собственного спасения надеялась, что он так поступит.
Я долго сидела, думая об Элизабет Вилльерс – ее превосходстве надо мной, презрении ко мне, ее косящих лукавых глазах, – о том, сколько я выстрадала из-за нее. Я хотела бы не испытывать ненависти к ней. Мне следует думать о своих грехах, а не о чужих.
Если бы все можно было вернуть, как бы я поступила? Я не уверена. Но нельзя вернуться назад и сказать: «Вот решающий момент моей жизни. Сейчас я изменю все!» На пути, которым ведет нас судьба, нет таких поворотов.
Ко мне пришел архиепископ Тенисон. Я поняла, что он узнал об ухудшении моего состояния.
– Я писала королю, – сказала я.
Он удивился, недоумевая, почему я нашла нужным писать мужу, когда я могу просто поговорить с ним.
– Я вручаю вам письмо, – сказала я. – Я хочу, чтобы вы передали его ему, когда я умру.
– Ваше величество! Вы еще проживете много лет на радость своим подданным, – возразил он тем фальшиво-бодрым голосом, какой обычно появляется у людей, говорящих с безнадежно больными.
– Вы сделаете это для меня, архиепископ?
– Я повинуюсь вашему величеству. Давайте помолимся вместе.
Мы молились, и я просила Бога простить мне мои грехи.
* * *
Рано утром я заметила, что у меня на теле появились пятна. Оспа пришла в Кенсингтон. Я уверена теперь, что смерть близка.
Я кладу перо. Есть еще некоторые дела, которые я должна привести в порядок перед тем, как уйти. А времени у меня остается совсем мало.
110 
