Особенно,... 
70 
Что Леонтьев? Милый он человечина, симпатичный, теплый и талантливый, но любит падать духом и куксить. Его постоянно нужно возбуждать извне и заводить, как часы… Мы переписываемся. Он величает меня в письмах почему-то Эгмонтом, а я, чтоб не оставаться в долгу, окрестил его Альбой * .
До весны я побываю в Питере, а весной укачу куда-нибудь в тепло. Поедемте!
Во всех наших толстых журналах царит кружковая, партийная скука. Душно! Не люблю я за это толстые журналы, и не соблазняет меня работа в них. Партийность, особливо если она бездарна и суха, не любит свободы и широкого размаха.
Прощайте, мой дорогой. Еще раз спасибо Вам. Поклонитесь Вашему семейству, общим знакомым и приезжайте на масленицу. Поедим блинов… Прихватите с собой Щеглова.
Будьте здоровы и счастливы.
Ваш А. Чехов.
Чехову Ал. П., 29 января 1888
363. Ал. П. ЧЕХОВУ *
29 января 1888 г. Москва.
29.
Милый Гусопуло! Прости, что я тебе так долго не писал и что теперь напишу только несколько строк. Представь, душа моя, я спешу окончить для «Сев <ерного> вестника» большую повесть! Как только кончу (после 1-го февр<аля>), сейчас же напишу тебе, ибо имею о многом сообщить и спросить.
Скажи Петерсену, что в мартовской книжке «Сев<ерного> вестн<ика>» будет моя большая вещь.
Теперь просьба: возьми в «Петерб<ургской> газ<ете>» мой ничтожный гонорар и поспеши выслать убогому брату своему.
Отчего не бываешь у Плещеева? Экий ты, право, Пантелей! Ну что тебе стоит раз в месяц наведываться к людям, знакомство с которыми и интересно и душеспасительно?
Странные мытарства переживает бедная А<нна> И<вановна>! Неужели у Вас в Питере некому поставить диагноз? * Удивляла меня смелость, с к<ото>рой ей прописали операцию!
Будь здоров.
Твой Antoine.
Счет «Пет<ербургской> газ<ете>» № 24 «Спать хочется» 288 стр<ок> 288 × 12 = 34 р. 56 к. Сии деньги не зажуль, а вышли.
Плещееву А. Н., 3 февраля 1888
364. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ *
3 февраля 1888 г. Москва.
3-го февраля.
Здравствуйте, дорогой Алексей Николаевич!
«Степь» кончена и посылается. Не было ни гроша, и вдруг алтын. Хотел я написать два-три листа, а написал целых пять. Утомился, замучился от непривычки писать длинно, писал не без напряжения и чувствую, что наерундил немало.
Прошу снисхождения!!
Сюжет «Степи» незначителен; если она будет иметь хоть маленький успех, то я положу ее в основание большущей повести и буду продолжать * . Вы увидите в ней не одну фигуру, заслуживающую внимания и более широкого изображения.
Пока писал, я чувствовал, что пахло около меня летом и степью. Хорошо бы туда поехать!
Ради бога, дорогой мой, не поцеремоньтесь и напишите, что моя повесть плоховата и заурядна, если это действительно так. Ужасно хочется знать сущую правду.
Если редакция найдет ее годной для «Вестника», то я очень рад служить ей и ее читателям. Похлопочите, чтобы моя «Степь» вся целиком вошла в один номер, ибо дробить ее невозможно, в чем Вы сами убедитесь по прочтении. Попросите оставить для меня несколько оттисков. Я хочу послать Григоровичу, Островскому… Насчет аванса у нас уже был разговор. Скажу еще только, что чем раньше я получу его, тем лучше, ибо я зачах, как блоха в вейнбергском анекдоте * . Если издательница спросит о цифре гонорара * , то скажите ей, что я полагаюсь на ее волю, в глубине же души, грешный человек, мечтаю о двухстах за лист.
Простите за беспокойство. Авось, коли живы будем, судьба даст мне счастливый случай отплатить Вам хорошей услугой!
«Степь» писана на отдельных четвертухах. Когда получите посылку, обрежьте ниточки.
Прощайте и будьте счастливы.
Я отдыхаю. Завтра побегу к Островскому. Кланяйтесь Вашей семье и Щеглову.
Душевно преданный
дебютант
Антуан Чехов.
Моя «Степь» похожа не на повесть, а на степную энциклопедию.
Киселевой М. В., 3 февраля 1888
365. М. В. КИСЕЛЕВОЙ *
3 февраля 1888 г. Москва.
3 февр.
Многоуважаемая Мария Владимировна!!
70 
