Капец
53 
Надежда Мандельштам. <«Думая об А. А. ...»> [первоначальный вариант «Второй книги»]
«Я знаю, с места не сдвинуться...»
- . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- Я знаю, с места не сдвинуться
- Под тяжестью Виевых век.
- О, если бы вдруг откинуться
- В какой-то семнадцатый век.
- С душистою веткой березовой
- Под Троицу в церкви стоять,
- С боярынею Морозовой
- Сладимый медок попивать,
- А после на дровнях в сумерки
- В навозном снегу тонуть...
- Какой сумасшедший Суриков
- Мой последний напишет путь?
1937
С армянского
- Я приснюсь тебе черной овцою
- На нетвердых, сухих ногах,
- Подойду, заблею, завою:
- «Сладко ль ужинал, падишах?
- Ты вселенную держишь, как бусу,
- Светлой волей Аллаха храним...
- И пришелся ль сынок мой по вкусу
- И тебе и деткам твоим?»
1937 <?>
«Годовщину последнюю празднуй...»
- Годовщину последнюю празднуй —
- Ты пойми, что сегодня точь-в-точь
- Нашей первой зимы – той, алмазной —
- Повторяется снежная ночь.
- Пар валит из-под царских конюшен,
- Погружается Мойка во тьму,
- Свет луны как нарочно притушен,
- И куда мы идем – не пойму.
- Меж гробницами внука и деда
- Заблудился взъерошенный сад.
- Из тюремного вынырнув бреда,
- Фонари погребально горят.
- В грозных айсбергах Марсово поле,
- И Лебяжья лежит в хрусталях...
- Чья с моею сравняется доля,
- Если в сердце веселье и страх.
- И трепещет, как дивная птица,
- Голос твой у меня над плечом.
- И внезапным согретый лучом
- Снежный прах так тепло серебрится.
9—10 июля 1939
«…более существенны для нас, при любой попытке заглянуть в «тайная тайных» ее мастерской, те случаи, когда становится очевидным момент как бы некоего поэтического озарения, когда то, что сначала еще только мерещится, диктует подходы ощупью, дразнит соблазнами, вдруг выливается в единственно нужное поэту и уже непреложное слово, в совершенно свободный от каких-либо случайностей образ.
Так, в стихотворении «Годовщину последнюю празднуй...» 1938 года третья строфа первоначально звучала так:
- Меж гробницами внука и деда
- Заблудился и мечется сад.
- Из тюремного вынырнув бреда,
- Фонари погребально горят.
(ГПБ)
Это – средоточие трагедийного зимнего ночного ленинградского пейзажа, из которого и возникает особая лирическая острота воспоминания; это о Михайловском саде, который находится, как известно, между церковью «Спаса на крови», построенной на том месте, где был в 1881 году убит Александр II, и Инженерным замком (Михайловский дворец), где в 1801 году был задушен Павел I, – «внук и дед». Так эта строфа звучит в автографе «Черной тетради» ЦГАЛИ и в «Нечете» (ГПБ, № 72). Ахматова изменила в ней только одну строчку, в сущности, заменила только одно слово:
- Заблудился взъерошенный сад.
Слово «мечется», наверно, на ее слух, перегружало образ излишней внешней динамикой. В эпитете «взъерошенный» внутренне как будто присутствует и это «метание». К тому же он совершенно неожидан при всей своей образной точности. Конечно, деталь, но существенная в поэтическом контексте».
Виталий Виленкин. «В сто первом зеркале».
«С Новым годом! С новым горем!..»
- С Новым годом! С новым горем!
- Вот он пляшет, озорник,
- Над Балтийским дымным морем,
- Кривоног, горбат и дик.
- И какой он жребий вынул
- Тем, кого застенок минул?
- Вышли в поле умирать.
- Им светите, звезды неба!
- Им уже земного хлеба,
- Глаз любимых не видать.
Январь 1940
Ива
И дряхлый пук дерев.
Пушкин
- А я росла в узорной тишине,
- В прохладной детской молодого века.
- И не был мил мне голос человека,
- А голос ветра был понятен мне.
- Я лопухи любила и крапиву,
- Но больше всех серебряную иву.
- И, благодарная, она жила
- Со мной всю жизнь, плакучими ветвями
- Бессонницу овеивала снами.
- И – странно! – я ее пережила.
- Там пень торчит, чужими голосами
- Другие ивы что-то говорят
- Под нашими, под теми небесами.
- И я молчу... Как будто умер брат.
18 января 1940
53 
