3 
– Скажи, ты что, потеряла родителей? Девочка крепко, как спасательный круг, держала в руках небольшую спортивную сумку.
К большому удивлению Когеля, она отрицательно покачала головой, собралась было что-то сказать, но в последний момент передумала, кусая губы, словно пыталась помешать самой себе выдать секрет.
Полицейский не заметил, что девочка читает висящую за его спиной схему. За долю секунды она нашла то, что искала. Вот: убойный отдел. И список фамилий.
Сама не зная почему, она автоматически выбрала женское имя, то ли из-за инициалов, то ли послушавшись своего внутреннего голоса (мама, снова твои штучки!).
Чувствуя прилив новых сил и решимости, Алиса решительно произнесла:
– Я хочу видеть главного инспектора Аниту Ван Дайк. Это очень важно.
Молодого полицейского явно рассмешила ее серьезность, но он сдержался и спросил:
– Главного инспектора Ван Дайк? А по какому вопросу, мадемуазель?
Алиса моментально возненавидела этого типа – слащавый, слишком любопытный и слишком вялый. Она глубоко вздохнула, на секунду закрыла глаза, собираясь, потом уронила надменным, твердым и холодным голосом маленькой богатой девочки из хорошей семьи, умевшей заставить уважать себя:
– Соблаговолите передать инспектору Ван Дайк, что речь идет об убийстве..,
И добавила, поколебавшись мгновение, пользуясь тишиной, воцарившейся в залитой неоновым светом комнате:
– Даже о нескольких убийствах. Сообщите ей, прошу вас.
Тон ее голоса прозвучал как удар хлыста – вполне заслуженное наказание для ленивого и не слишком сообразительного полицейского.
Агент кинулся к телефону и позвонил инспектору в кабинет.
Алиса видела, как он, пролепетав какие-то извинения, положил трубку. Лицо его было багровым.
Избегая смотреть девочке в глаза, он сказал, выходя из-за стойки дежурного:
– Я провожу вас к инспектору Ван Дайк, следуйте за мной.
Алиса наслаждалась своим, вполне заслуженным, успехом, прекрасно понимая, что самое важное только начинается.
Полицейский довел ее до лифта, и они поднялись на четвертый этаж.
Алиса почти пренебрежительно отвернулась от этого Когеля и ни разу не обратилась к нему, пока они поднимались в металлической кабине.
Двери бесшумно открылись, и они вышли на свет, шум (голоса, шаги, стук печатных машинок) и автомат с напитками.
Женщина в форме, наливавшая себе кофе, обернулась на шум пришедшего лифта и бросила заинтересованный взгляд в их сторону.
Когель повернул направо, и Алиса последовала за ним по коридору. По обе стороны – кабинеты за стеклянными дверьми, люди у телефонов, кто-то допрашивает задержанного, неумело печатая на компьютере протокол.
Она прошла сквозь каких-то людей, вяло окликнувших Когеля: «Привет, Эрик. Ну, как ты сам-то сегодня?»
В коридоре было влажно и жарко, и Алиса откинула кагаошон. Не просохшие до конца волосы медленно рассыпались по плечам. Неоновые лампы на потолке вдоль всего коридора казались ей более обжигающими, чем ряды сушек для волос в парикмахерской.
И вот наконец она у двери с матовым стеклом и пластиковой табличкой, а на табличке – фамилия, которую она прочла на первом этаже.
Молодой полицейский кашлянул и только после этого три раза постучал по дверному косяку.
Из-за полупрозрачной перегородки ответил женский голос.
Когель осторожно открыл дверь, ступил на порог, коротко отдал честь. Знаком он показал Алисе, что она может войти в маленький кабинет, окна которого выходили на потемневшую от дождя Марникс-страат.
Алиса медленно подошла к столу, выдержанному в строгом стиле, за которым сидела женщина лет тридцати. Ее волосы огненными прядями падали на ее плечи. Ярко-синие глаза, да и все лицо, светились умом и женственностью.
Завороженная элегантностью и внутренней силой, исходящей от этой женщины, Алиса, как во сне, на ватных ногах подошла к столу. Дыхание ее прерывалось. Она едва обратила внимание на то, что юный дежурный исчез и дверь кабинета закрылась.
Алиса стояла напротив инспектора Аниты Ван Дайк, которая смотрела на нее очень внимательно, но не строго, не зло, не отчужденно.
Она немного расслабилась, решив подождать, пока молодая женщина заговорит, и украдкой рассматривала ее взгляд, привыкая к обществу незнакомого человека.
– Садись, малышка.
Теплый, дружелюбный тон, голос звучит слегка приглушенно.
3 
