73 
– Ты же знаешь, что присмотрю. – Я вскинул руки, сдаваясь. – А какого черта мне еще делать? Кроме того, этот ангажемент лучший из того, что мог бы раздобыть для меня мой агент.
Макклу решил, что это очень смешно. Он молчал, пока мы не подъехали к окраине деревни Саунд-Хилл.
– Я не убивал его, Дилан, – так он начал.
– Эрнандеса?
– Да, Эрнандеса. Ты был прав насчет скатанной газеты. Я и правда здорово его отделал, но он все равно не сказал мне, где мальчик Боутсвейна.
– Тогда ты взял второй револьвер, вытащил все пули, кроме одной, и сунул дуло ему в рот.
– Именно, как научился в академии, – признался он – И хотя он думал, что поворот барабана – игра случая, я знал, что пуля в последнем гнезде. Поэтому у меня было пять выстрелов для разгона.
– И он заговорил.
– Но он выдал ребенка не сразу. – Макклу отпустил руль и поднял правую ладонь с растопыренными пальцами. – Я сделал пять холостых выстрелов, прежде чем он назвал место. Поэтому не успел я сказать, что он под арестом и имеет право хранить молчание, как он… – Макклу изобразил, что стреляет себе в рот. – Нажал большими пальцами на мой палец на спусковом крючке и «проглотил» пулю.
– Вот так просто?
– Вот так просто, Бог свидетель. Бах! Выдал ребенка и застрелился. Я мучился этим больше двадцати лет.
– Больше не мучаешься? – спросил я.
– Нет, не мучаюсь.
– Почему?
Он оставил мой вопрос без внимания.
– Ты любопытный еврейский сукин сын. Не важно, почему я больше этим не мучаюсь. Просто не мучаюсь. Я не хотел уезжать до того, как расскажу тебе про Эрнандеса.
– А что там с моим братом?
– Про твоего брата поговорим потом. – Он остановился перед «Шпигатом». – Мне нужно кое-что проверить. Идем, и позволь мне поставить тебе пиво.
Я хотел возразить, но понял, что он потащит меня за уши, если я начну чересчур упираться. Когда Макклу хочет угостить вас пивом, позвольте ему это сделать. Внутри было темно и как-то мертво, совсем как у меня внутри после убийства Киры. Однако уже один вид заведения, пусть даже и без посетителей, поднял мне настроение. Взбодрил, как запах Натановых «хот-догов». Войдя, я заметил, что в баре действительно пусто. Я пожал плечами. Это могла быть одна из неуклюжих рекламных акций Макклу: «Спрячьтесь и идите искать ночь! Все светлое пиво – за полцены, если найдете его в темноте».
– Сюрприз! – закричал кто-то.
Зажегся свет, и из-за стойки бара высунулись десятка два физиономий. Здесь были мои братья и невестки, Зак и другие дети. Из кухни вышел Гуппи с Валенсией Джонс на руках. В кабинке сидели детектив Фацио и сержант Херли, которая прекрасно смотрелась в черных джинсах, ботинках и форменной рубашке. Конечно, я обратил внимание на Херли. Я скорбел, но сам-то не умер. Все завсегдатаи из Саунд-Хилла тоже оказались здесь. Соизволил прийти даже Ларри Фелд, и я никогда не был так рад видеть этого негодяя. Но больше всего меня поразило присутствие моего агента Шелли Стикмана.
– Дилан, Дилан, Дилан. – Он подбежал ко мне, улыбаясь, словно к губам у него присох несвежий рогалик – У меня новости.
– У тебя новости, Шелли? – Меня охватил такой энтузиазм, что я чуть снова не заснул.
– У меня точно новости. А что, ты решил, что это торжественная встреча возвращающегося с похорон?
– Ты мерзавец, Шелли.
– Конечно, мерзавец, – согласился он с самым серьезным видом. – Это необходимое условие моей работы
– Переходи к делу, Шелли.
– «Мувимакс» купил права. Там не в восторге от названия, но за те деньги, что они заплатили, они могут себе это позволить. Конечно, – подмигнул он, – фильм могут так никогда и не снять, но кому какое дело?
– Ты прав, Шелли, – сказал я, машинально пожимая ему руку, – кому какое дело?
– Точно, будь оно все неладно, но и у меня есть сердце. Просто незачем демонстрировать его ублюдкам, с которыми я общаюсь ради тебя. Прими мои соболезнования насчет той девушки.
– Спасибо, Шелли.
– Спасибо для меня – это десять процентов, но все равно – не за что.
Боже, ну и двурушник. Образцом для него был Полоний. Может, позже нам удастся спрятать его за ковер, а оставшимся составом сыграть «Гамлета». Разве каждый не мечтает хоть раз в жизни сыграть Гамлета?
Со слезами на глазах ко мне подошла Валенсия Джонс. Она шевелила губами, пытаясь что-то сказать. У нее ничего не получилось. И хорошо. Ей не нужно было ничего говорить, я и так все понял. Мы обнялись, и я посоветовал ей бросить лыжи. Ей мой совет понравился. Я присел к Херли и Фацио, Херли извинилась и покинула нас, спросив, не захватить ли для меня какой-нибудь выпивки на обратном пути. Я сказал, что Макклу знает, чего я хочу. Она скрылась в толпе. Тогда я поблагодарил Фацио за то, что он спас наши жизни.
73 
