20 
И такая перспектива Маркворту чрезвычайно нравилась.
Недалеко от апартаментов отца-настоятеля, в своей освещенной единственной свечой комнате стоял брат Фрэнсис Деллакорт, глядя на отражение в зеркале, со всех сторон окруженное темными тенями.
Всю сознательную жизнь Фрэнсис чувствовал себя вознесенным над обычными, средними людьми — нет, над всеми людьми. Он верил, что избран Богом, хотя никогда не формулировал эту мысль такими словами; верил в то, что весь мир вокруг был просто сном, вызванным к жизни исключительно ради него одного. Фрэнсис был убежден в собственной непогрешимости — совершенное отражение совершенного Бога.
Но потом на дороге в Палмарис он убил Греди Чиличанка.
Это произошло совершенно случайно. Он не собирался убивать Греди и ударил его по голове с одной целью — чтобы помешать и дальше вести себя неуважительно по отношению к отцу-настоятелю. Однако на следующее утро Греди не проснулся. Монах похоронил его, но с тех пор воспоминание об одутловатом, безжизненном лице Греди, на которое падают комья земли, не давало ему покоя. И главное, выбило из-под ног пьедестал, на который он себя вознес.
С того рокового дня все события вокруг Фрэнсиса закружились в бешеном водовороте. Он стал свидетелем пыток и казни магистра Джоджонаха и, хотя никогда не питал к нему особой симпатии, не мог поверить в то, что наказание соответствует его прегрешениям.
Да, он был свидетелем этих ужасных событий, но молчаливо соглашался с происходящим, рабски служил отцу-настоятелю — потому что глава ордена не осудил его; напротив, то и дело повторял, что Фрэнсис все сделал правильно и что судьба Греди — и судьба его родителей — является результатом их собственных прегрешений. В результате преданность Фрэнсиса Маркворту даже возросла; он сумел убедить себя в том, что единственная возможность вернуть утраченный пьедестал состоит в том, чтобы слепо следовать за этим великим человеком.
А потом Маркворт приказал доставить Джоджонаха в зал, где проходила Коллегия аббатов. Посланные за ним солдаты схватили его прямо в двух шагах от Фрэнсиса, и в последний момент молодой монах взглянул в глаза обреченного магистра.
И этот обреченный магистр, знавший правду о смерти Греди и понимающий, кто за нее в ответе, простил Фрэнсиса.
Теперь молодому монаху осталось лишь смотреть в зеркало на темные тени, роящиеся вокруг его смертного тела, — они казались ему отражением скверны, испятнавшей его бессмертную душу, — и сражаться с одолевавшими его угрызениями совести и чувством вины.
Он утратил невинность, а вместе с ней и свой пьедестал.
И еще один человек в Санта-Мер-Абель не спал в этот час; он мыл посуду — задача, которую ему следовало выполнить гораздо раньше тем же вечером. Однако другие дела — и прежде всего планирование следующей, самой дерзкой разведывательной операции — задержали Роджера He-Запрешь до глубокой ночи. Став свидетелем убийства барона Бильдборо по дороге в Урсал, он бросился в Санта-Мер-Абель в надежде найти там Элбрайна и Пони. Однако в деревушке неподалеку от аббатства, с тем же названием Санта-Мер-Абель, он стал свидетелем еще одного убийства — казни человека по имени Джоджонах.
Роджеру на вид можно было дать лет пятнадцать — хрупкий, невысокий юноша, страдающий той же болезнью, которая унесла в могилу его родителей. Хорошо зная повадки уличных нищих, он без труда мог прикинуться жалким сиротой. Великодушный магистр Мачузо из Санта-Мер-Абель проявил снисхождение к бедняжке и взял его на работу в аббатство, где Роджер и трудился вот уже три недели. А сам держал ухо востро и услышал много полезного. В частности, ходили слухи, что какие-то преступники незаконно проникли в аббатство и магистр Джоджонах помог им освободить Смотрителя из темницы отца Маркворта. Однако в том, что касалось дальнейшего, слухи были достаточно противоречивы, и Роджер не понял, сумели ли незваные гости — в которых он узнал Элбрайна, Пони и Джуравиля — покинуть Санта-Мер-Абель. Ясно было одно: кентавра в аббатстве больше нет.
Роджер знал, где сможет найти ответ на все интересующие его вопросы. Однако мысль проникнуть в личные апартаменты человека столь могущественного, как Далеберт Маркворт, все же пугала его. А ведь он был отнюдь не робкого десятка — к примеру, он смело сражался с поври в их лагере в Кертинелле и даже одолел одного из Карающих Братьев церкви Абеля. Кроме того, Роджер страстно желал завоевать уважение Полуночника, что, может быть, было важнее всего.
20 
