73 
— Я уважаю этого человека. Он очень талантлив!
За сим Его Вдохновение подняли вверх самый длинный из своих пальцев и изволили прибавить (конечно, глубокомысленно):
— Но «Осколки» развратят его!! Не хотите ли настойки?
Говорили мы долго и о многом. Пальмин — это тип поэта, если Вы допускаете существование такого типа… Личность поэтическая, вечно восторженная, набитая по горло темами и идеями… Беседа с ним не утомляет. Правда, беседуя с ним, приходится пить много, но зато можете быть уверены, что за все 3–4 часа беседы Вы не услышите ни одного слова лжи, ни одной пошлой фразы, а это стоит трезвости…
Между прочим, выдумывал я с ним название для моей книжки. Долго мы ломали мозги, но кроме «Кошки и караси» да «Цветы и собаки» ничего не придумали. Я хотел было остановиться на заглавии «Покупайте книгу, а то по морде!» или «Пожалуйте, что покупаете?», но поэт, подумав, нашел это избитым и шаблонным… Не придумаете ли Вы название? Что касается меня, то, по моему мнению, все эти названия, имеющие (грамматически) собирательный смысл, очень трактирны… Я бы предпочел то, что хочет и Лейкин, а именно» «А. Чехонте. Рассказы и очерки» — больше ничего… хотя такие заглавия к лицу только известностям, но не таким — ∞, как я… Годилось бы и «Пестрые рассказы»… Вот Вам два названия… Выберите из них одно и сообщите Лейкину. Полагаюсь на Ваш вкус, хотя и знаю, что, затрудняя Ваш вкус, я затрудняю и Вас… Но Вы не сердитесь… Когда * бог даст у Вас будет пожар * , я пришлю Вам свою кишку * .
За Ваши хлопоты по вырезке * и высылке мне оригинала большое спасибо. Чтобы не быть у Вас в долгу (денежно), шлю Вам за пересылку марку 35-копеечного достоинства, к<ото>рую Вы когда-то прислали мне с гонораром и к<ото>рую я никак не мог сбыть с рук. Мучайтесь теперь Вы с ней.
Теперь о невесте и Гименее… С Вашего позволения откладываю эти две штуки до следующего раза, когда буду свободен от вдохновения, сообщенного мне беседой с Пальминым. Боюсь сказать лишнее, т. е. чепуху. Когда я говорю о женщинах, к<ото>рые мне нравятся, то обыкновенно затягиваю свою беседу до nec plus ultra[50], до геркулесовых столбов — черта, оставшаяся у меня еще со времен гимназии… Невесту Вашу поблагодарите за память и внимание и скажите ей, что женитьба моя, вероятно, — увы и ах! Цензура не пропускает… Моя она — еврейка * . Хватит мужества у богатой жидовочки принять православие с его последствиями — ладно, не хватит — и не нужно… И к тому же мы уже поссорились… Завтра помиримся, но через неделю опять поссоримся… С досады, что ей мешает религия, она ломает у меня на столе карандаши и фотографии — это характерно… Злючка страшная… Что я с ней разведусь через 1–2 года после свадьбы, это несомненно… Но… finis[51].
Ваше злорадство по поводу запрещенной цензурою «Атаки на мужей» * делает Вам честь. Жму Вам руку. Но тем не менее получить вместо 55 р. — 65 было бы гораздо приятнее… В отместку цензуре и всем злорадствующим моему горю я с приятелями придумал «Общество наставления рогов». Устав уже послан на утверждение. Председателем избран я большинством 14 против 3.
В 1 № «Колосьев» есть статья «Юмористические журналы» * . В чем дело? Кстати… Как-то, беседуя с Вами и с Вашей невестой о молодых писателях, я назвал Вам Короленко. Помните? Если хотите познакомиться с ним, то возьмите «Северный вестник» и прочтите в IV или V книге статью «Бродяги» * . Рекомендую.
Кланяйтесь Роману Романычу. На днях у него был мой посол, московская знаменитость, художник Шехтель, сказавший ему более, чем могло бы сказать самое длинное письмо.
Нужно писать, а тем нет и нет * …О чем писать?
Однако пора спать. Кланяюсь и жму руку. Езжу каждый день за город на практику * . Что за овраги, что за виды!
Ваш А. Чехов.
Что же Вы молчите насчет дачи? Жалуетесь на плохое здоровье, а о лете не думаете… Нет, надо быть очень сухим, жилистым и неподвижным крокодилом, чтобы просидеть лето в городе! Из-за 2–3 хорошо, безмятежно проведенных месяцев, право, можно наплевать и на службу и на что хотите…
Пятьдесят пять рублей семьдесят две копейки * получил сполна, что подписом и приложением печати удостоверяю.
73 
