Последние отзывы

  242  

Некоторое время Маркворт разглядывал книги и пергаментные свитки, затем прикрыл глаза и воспроизвел содержимое шкафа перед своим мысленным взором.

Глаза старика оставались закрытыми, но он протянул руку, уверенный, что внутреннее водительство сейчас укажет ему на нужную книгу. Вытащив одну из них, Маркворт запихал добычу в рукав и поспешил вернуться в свои покои. Только там он удосужился прочесть название: «Колдовские заклинания».

Роджер ожидал, что барон вернется поздним вечером, и был немало удивлен, когда заслышал его шаги. Солнце еще только опускалось за горизонт. Роджер вышел ему навстречу, надеясь, что все прошло благополучно, но надежды парня рухнули, едва он увидел пыхтящего и сопящего Рошфора Билдебороха. Лицо старика побагровело от прорвавшегося гнева.

— За все годы мне еще не доводилось встречать более отвратительного человека, не говоря уже о том, что он именует себя святым отцом! — грохотал барон по дороге из передней в кабинет.

Барон плюхнулся в свое любимое кресло, но тут же вскочил на ноги и стал расхаживать по кабинету. Роджер, помешкав и подумав, что в таком состоянии барон вряд ли усидит на одном месте, тихо опустился в кресло сам.

— Он вздумал мне угрожать! — кипел барон Билдеборох. — Мне! Палмарисскому барону, другу его величества Дануба Брока Урсальского!

— Что он сказал?

— Все началось весьма пристойно, — сказал Билдеборох. — Весьма вежливо. Эта тварь Де'Уннеро начал высказывать надежды, что он сумеет плавно войти в жизнь Сент-Прешес. Он сказал, что мы могли бы действовать рука об руку…

Билдеборох умолк, и Роджер затаил дыхание, понимая, что сейчас последует самое важное.

— …невзирая на явные недостатки и преступное поведение моего племянника! — взорвался барон, топая ногами и молотя руками воздух.

Здесь силы разом оставили барона, и Роджер, быстро подскочив к нему, помог старику дойти до кресла.

— Гнусный пес! — продолжал Рошфор. — Уверен, что он еще не знает о гибели Коннора. Но ничего, скоро узнает. Представляешь, он предложил простить Коннора, если я дам ему честное слово, что в дальнейшем мой племянник будет более осмотрительным. Простить Коннора!

Роджеру стоило немалых сил успокоить старика. Он опасался, что барон чего доброго умрет от гнева. Лицо Рошфора Билдебороха пылало, налитое кровью, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Самое лучшее, что мы можем сделать, — это отправиться к королю, — спокойно произнес Роджер. — У нас есть союзники, с которыми новому настоятелю не справиться. Мы не дадим очернить имя Коннора. Да, мы сможем переложить вину за случившееся на плечи истинных виновников.

Эти слова в значительной мере успокоили барона.

— Едем немедленно, — сказал он. — Прямо в Урсал, на полной скорости. Скажи моим слугам, чтобы приготовили карету.

Де'Уннеро ничуть не заблуждался по поводу барона Билдебороха. Он специально повел себя так, чтобы побольше узнать и о самом бароне, и о его политических воззрениях. Де'Уннеро считал, что успех его маневра превзошел все ожидания. Недовольство Билдебороха ясно показывало, что и он может оказаться открытым врагом церкви, причем более опасным, чем его племянник или покойный Добринион.

Де'Уннеро был достаточно сметлив, чтобы понимать, на кого в случае чего ляжет вина за устранение источника этих опасностей.

Вопреки собственным словам, произнесенным на встрече с бароном, Де'Уннеро прекрасно знал о смерти Коннора Билдебороха. Знал он также и том, что какой-то юнец доставил тело Коннора в Палмарис вместе с телом другого человека, одетого в сутану Абеликанского ордена. Вот она, цена вашей ошибки, отец-настоятель, — раздраженно подумал Де'Уннеро. Как он ни просил, Маркворт не послал его на поиски камней. Если бы он, Де'Уннеро, отправился искать Эвелина, все это давным-давно бы кончилось: камни вернулись бы в монастырь, а сам Эвелин и его дружки были бы мертвы. И этот Билдеборох не был бы как кость в горле ни у него, ни у церкви!

А теперь Маркворт и себе, и церкви создал изрядную помеху. Де'Уннеро успел порасспросить некоторых здешних монахов, а также собратьев из Санта-Мир-Абель, которые своими глазами видели, как тогда, во дворе Сент-Прешес, дело едва не дошло до сражения. Все они в один голос утверждали, что барон Билдеборох относился к Коннору как к сыну. Вина за убийство, несомненно, была возложена на церковь, и барон Билдеборох, чье влияние простиралось далеко за пределы Палмариса, отнюдь не собирался молчать об этом.

  242