37 
– Ну, вот ты и стал королем Португалии, – поцеловав его руку, сказал Альфонсо. – Теперь твой родитель должен почитать тебя, сын мой. Я совершил ошибку, вернувшись ко двору. Думаю, скоро я отсюда уеду.
Хуан ответил:
– Отец, если бы мы могли повернуть время вспять, корона осталась бы за вами.
Альфонсо грустно посмотрел на сына.
– Для отрекшегося короля при дворе едва ли найдется место. Он только создаст лишние сложности для своего преемника, вот и все. На большее он не способен.
– В таком случае, что же вы собираетесь делать, отец?
– Полагаю, в этой ситуации у меня есть лишь один выход: монастырь.
– Монастырская обстановка вам очень быстро надоест, отец. Я понимаю, новизна ощущений и все такое… Но ведь вы привыкли к более деятельному образу жизни. Да и вынесете ли вы все лишения и неудобства, сопряженные с постригом?
– Придется вынести, сын мой.
– Отец, вы раскаиваетесь в том, что отреклись от короны, да?
– Сын мой, я желаю тебе удачи во всех твоих начинаниях.
– Надеюсь приступить к ним не слишком скоро, отец. Дело в том, что… Да, в каждом правлении когда-нибудь наступает тот день, когда сын наследует корону своего отца. Но ведь этот день обычно наступает не раньше, чем его отец упокоится в могиле.
– Что ты хочешь этим сказать, Хуан?
– Я хочу сказать, отец, что как вы несколько дней назад передали мне корону, так и я теперь отрекаюсь от нее в вашу пользу. Мне еще рано носить ее, и я хочу верить, что мое время наступит еще очень нескоро.
Прослезившись, Альфонсо крепко обнял сына.
Хуан облегченно вздохнул. Власть, от которой так несвоевременно отказался его отец, стоила ему немалых тревог. Мог ли он не думать о том, что случается в стране, когда на одну корону претендуют два короля? Правда, его отец добровольно отрекся от нее – но ведь все равно в Португалии образовалась бы партия, одержимая целью вернуть его на португальский трон, желает он того или нет.
Корона принесла бы Хуану гораздо больше радости, если бы досталась ему естественным путем, после кончины его родителя.
Так Альфонсо, забыв о своих французских унижениях, принял корону из рук сына.
Что касается остальных португальцев, то они уже давно привыкли к чудачествам своего правителя, а потому вскоре перестали говорить о двух отречениях, имевших место в их стране.
Альфонсо пригласил к себе принцессу Иоанну.
За время его отсутствия она очень похорошела, и он вновь пожалел о том, что непоследовательный Папа Сикстус отозвал разрешение на их брак.
– Ах, дорогая моя, – сказал Альфонсо, взяв ее за руку и усадив рядом с собой, – твоя жизнь все еще не устроена, и это меня очень огорчает.
– При дворе я счастлива, Ваше Величество, – ответила Иоанна.
– Рад это слышать. Что касается меня, то я не узнаю истинного счастья, покуда не состоится наша свадьба.
– Ваше Величество, мы должны смириться с решением Его Святейшества.
– Нет, милая моя, мы никогда не смиримся с таким положением дел. Мы вступим в брак, чего бы это нам ни стоило.
Иоанна отпрянула.
– Это невозможно, – сказала она. – У нас нет разрешения.
– Разрешения? – воскликнул Альфонсо. – Сикстус отозвал его на основании того, что мы якобы ввели его в заблуждение, не изложив все обстоятельства нашего супружества. Но мы-то знаем, насколько это заявление соответствует истине! Он отозвал разрешение на наш брак, потому что на этом настаивали Изабелла и Фердинанд! Увы, сейчас им принадлежит верховная власть в Кастилии.
– Да, Изабеллу повсюду признали королевой, – заметила Иоанна. – Ее подданные не желают другого правителя.
– До сих пор ей везло, – кивнул Альфонсо. – Но ведь Фортуна – капризнейшая из богинь, уж в этом-то я успел убедиться за свою жизнь.
– Мы уже пытались справиться с Изабеллой, – напомнила Иоанна. – Но у нас ничего не вышло.
– Дорогая моя, твой будущий супруг никогда не мирился с поражениями. У меня есть план действий.
– Но… но ведь не объявлять же снова войну Кастилии, – пролепетала Иоанна.
– В прошлый раз мы потерпели там неудачу, это верно. Но, позволь напомнить, победителем всегда считается тот, кто одерживает победу в последней битве, а не первой. Не надо об этом забывать, моя дорогая.
– Вы не ввергнете Португалию в новую войну!
На лице Альфонсо появилось мечтательное выражение.
– Мы должны бороться до конца, – сказал он. – Наше дело правое, и мы победим.
37 
