91 
– Не желаю, Ваше Величество, – с готовностью кивнула Хуана.
– Плохо, очень плохо, – строго сказала Изабелла.
– Но, Ваше Величество, вы же спросили меня о моих желаниях, – заметила Хуана. – Я должна была сказать правду – если бы я солгала, то сегодня вечером мне пришлось бы признаться в этом нашему исповеднику, и он назначил бы мне эпитимью. Плохо – это когда обманывают, вводят людей в заблуждение.
– А ну-ка, встань, – велела Изабелла.
Хуана подчинилась, и Изабелла, взяв ее за плечи, приблизила к себе.
– Это верно, лгать нехорошо, – продолжала она. – Но верно и то, что тебе нельзя вырасти распущенной, капризной девочкой. Поэтому тебе следует воспитать в себе привычку к дисциплине и желание трудиться на благо твоей страны.
Хуана вспыхнула.
– Ваше Величество, если благополучие моей родины настолько зависит от этого покрывала…
– Ладно, хватит разговоров, – перебила ее Изабелла. – Приступай к работе. Если к завтрашнему дню твоя часть покрывала окажется незаконченной или стежки будут не такими аккуратными, как у твоих сестер, ты будешь продолжать это занятие до тех пор, пока не добьешься нужного результата.
У Хуаны задрожала нижняя губа. Справившись с собой, она быстро произнесла:
– Хорошо, но в таком случае я не смогу пойти на вечернюю мессу.
Остальные дети тревожно переглянулись. Почувствовав их смущение, Изабелла спросила:
– В чем дело, чада мои?
Хуан и инфанта Изабелла потупились.
– Да что с вами стряслось? – повысила голос Изабелла. – Выкладывай, Хуан! Я желаю знать, в чем дело.
– Ваше Величество, мне бы не хотелось…
– Ага! Судя по всему, тут замешана твоя сестра. Опять Хуана что-то натворила?
– Я… не знаю, как об этом сказать, Ваше Величество, – пролепетал Хуан.
По его побледневшему лицу можно было догадаться: он боится, что его заставят сказать нечто такое, о чем сам он предпочел бы умолчать.
Изабелле не хотелось тянуть его за язык. Врожденное благородство не позволяло ему выдавать сестру, это было ясно. И в то же время он не смел ослушаться матери.
Она повернулась к инфанте. Та тоже не желала доносить на сестру.
Изабелла немного злилась, но и гордилась ими. Было бы хуже, если бы ее дети росли доносчиками. И она уважала семейную поруку. Точнее, взаимовыручку.
К счастью, от необходимости силой добиваться ответа ее избавила сама Хуана – смелая девочка, даже вызывающе смелая.
– Сейчас я все расскажу, Ваше Величество, – вдруг выпалила она. – Дело в том, что иногда я не хожу в церковь… И, если уж совсем честно, – не иногда, а очень даже часто. Все эти службы и исповеди мне совсем не нравятся. Я больше люблю петь и танцевать. Поэтому я обычно где-нибудь прячусь – а они не могут меня найти и идут в церковь без меня.
– Итак, дочь моя, ты провинилась перед людьми и Богом, – с расстановкой произнесла Изабелла. – Мне стыдно за тебя. Ты, дочь правителей Кастилии и Арагона, совершаешь такие неблаговидные поступки! И это в то время, как твой отец на поле брани защищает наше государство, отстаивает нашу святую веру! Неужели ты забыла о долге принцессы правящего дома Испании?
– Не забыла, – сказала Хуана. – Но это не имеет никакого отношения к моему нежеланию ходить в церковь.
– Хуан, – обратилась Изабелла к сыну, – приведи сюда гувернантку твоей сестры.
Хуан, бледный как полотно, подчинился. Хуана посмотрела на мать с плохо скрываемым страхом. Она подумала, что сейчас принесут розги, а телесные наказания были ей невыносимы. Боли она не боялась – хуже было то, что мать собиралась унизить ее достоинство.
Она повернулась и хотела выбежать из комнаты, но Изабелла схватила ее за локоть. Ситуация не предвещала ничего хорошего. Изабелле вдруг стало тяжело дышать. Закружилась голова, задрожали руки, и она ничего не могла поделать с собой.
Все из-за беременности, сказала себе Изабелла. И, думая так, понимала, что дело не в беременности, а в страхе за дочь. Ей хотелось прижать Хуану к груди, успокоить ее, попросить остальных детей встать на колени – и молить Бога о том, чтобы их сестра не стала похожа на свою бабушку по материнской линии.
– Пустите меня! – кричала Хуана. – Пустите! Я не желаю оставаться с вами! И ходить на мессу тоже не хочу!
Крепко держа Хуану за руку, Изабелла чувствовала на себе растерянные, подавленные взгляды инфанты и Марии.
– Успокойся, дочь моя, – предостерегающим тоном сказала она. – Успокойся, так будет лучше для тебя самой.
91 
