98 
– Служанка? Красивая? Он улыбнулся.
– Очень. Очень красивая.
Беатрис Аранская потупилась. Видя ее растерянность, он тут же добавил:
– Вот только чересчур чопорная, надменная. А мне, если честно, такие не по нраву.
Она сказала:
– У меня уже готов ужин. Давайте пойдем ко мне, посидим за столом. И выпьем за успех вашего мероприятия. Ну, пойдем, пока блюда не совсем остыли.
Они пошли в ее дом. И вот, когда с ужином – обильным и приготовленным на славу – было покончено, а от выпитого вина у обоих кружилась голова, он, положив руки на стол, стал рассказывать о своих прошлых морских походах и тех вояжах, которые собирался совершить в будущем.
Ему нужно было выговориться, и о своих планах он рассказывал с таким же удовольствием, с каким прежде посвящал в них Филиппу. Пожалуй, она сама чем-то походила на его бывшую жену, эта молодая вдова. С ней тоже было уютно и легко. Она, как и Филиппа, стояла у него за спиной и смотрела на карту, которую он извлек из кармана. Показав ей маршрут к предполагаемой земле, он обернулся и обнял ее.
Она поддалась, села к нему на колени, ласково улыбнулась: слишком долго жила одна.
Он поцеловал ее, она ответила.
В этот день в жизни Кристобаля произошло два события: он был принят у королевы, и у него появилась любовница. Вообще, все складывалось удачно. О Диего он мог не беспокоиться, тот воспитывался в монастыре Санта-Мария-де-ла-Рабида. Кристобаль даже поймал себя на мимолетном желании перестать мечтать о будущем и довольствоваться настоящим.
Позже Беатрис Аранская сказала:
– Послушай, чего ради тебе возвращаться в свой безлюдный дом? Живи у меня. Мы хорошо проведем время, оставшееся до следующего вызова к королеве.
После ухода Талаверы и Беатрис де Бобадиллы Фердинанд раздраженно махнул рукой.
– Пустые мечты, фантазии, – буркнул он. – У нас нет денег на утопические проекты какого-то проходимца.
– Вообще-то, он просит не так уж много, – заметила Изабелла.
Фердинанд резко повернулся к ней.
– Если у нас что-то есть, то это – на священную войну против неверных! Сейчас мы можем диктовать свою волю Боабдилу, наше положение позволяет рассчитывать на окончательную победу над маврами – не хватает только денег на ведение решительных боевых действий… Между прочим, ситуацию в Арагоне тоже нужно учитывать, там наши дела идут отнюдь не лучшим образом. Если бы я не отдавал все силы на борьбу с неверными и еретиками, я бы уже давно стал полновластным хозяином всего средиземноморского побережья Испании! Во всяком случае – отвоевал бы земли, которые у меня отняли французы.
– А если этот человек поедет во Францию? – спросила Изабелла. – Ведь там он тоже может попросить денег на экспедицию.
– Пусть едет! Посмотрим, что из этого получится.
– А вдруг он окажется прав? Тогда наши соперники извлекут великую пользу из его открытия.
– Никакого открытия не будет. Этот человек – мечтатель.
– Возможно, – сказала Изабелла. – Но я все равно созову комиссию.
Фердинанд пожал плечами.
– Ради Бога, это делу не повредит. Кто ее возглавит?
– Талавера. Я ему доверяю.
Фердинанд улыбнулся. Если комиссию возглавит Талавера, то в результатах ее работы можно не сомневаться.
Талавера занимал место во главе стола. По обе руки от него сидели все, кому предстояло помочь ему в принятии решения.
Перед ними стоял Колон. Он с жаром отстаивал свой проект, показывал карты, которые принес с собой, однако о самых важных деталях не упоминал – слишком хорошо помнил коварство португальского епископа.
Наконец его отпустили, и члены комиссии приступили к обсуждению услышанного.
Первым заговорил Талавера:
– Меня он не убедил. Странно, что он сам верит в свои фантазии.
К нему тут же повернулся кардинал Мендоза.
– Я бы не рискнул называть фантазиями предметы, существование которых не опровергнуто практическими исследованиями.
Талавера задумчиво посмотрел на кардинала. Глава испанской католической церкви, в последнее время тот принимал такое заметное участие в государственных делах страны, что втихомолку его уже начали называть третьим королем Испании. Сейчас создавалось впечатление, что Мендоза встал на сторону этого чужеземца, Кристобаля Колона. Могло ли это как-нибудь сказаться на его положении при дворе? Рьяный приверженец христианской веры, Талавера считал что при всех своих неоспоримых достоинствах и талантах кардинал все же представлял опасность для Кастилии. В частности – для инквизиторов, которых Мендоза явно недолюбливал. Нет, к противникам святого трибунала он не примкнул. Просто отвернулся от одержимого воинства Томаса Торквемады и целиком посвятил себя заботам о государстве.
98 
