24 
У входа во дворец их ожидали, выстроившись в ряд, высшие придворные сановники. На их бледных лицах застыло скорбное выражение. Когда машина остановилась, Джанферро повернулся к молодой жене.
Тревожные мысли путались в голове у Миллисенты. Неужели она, которая боялась думать даже о роли принцессы, вдруг становится королевой?
Неожиданно раздался голос Джанферро, тихий и какой-то безжизненный:
– Сейчас мы примем соболезнования, после этого ты отправишься в королевские покои. Я присоединюсь к тебе, как только смогу.
Словно во сне, Миллисента шла следом за мужем, а члены двора почтительно кланялись сначала королю, потом королеве.
Оказавшись на своей половине, она сняла черную шляпу и с беспокойством оглядела незнакомую обстановку. Что же теперь делать? Эта роскошная опочивальня – словно необитаемый остров, где не с кем даже слово молвить.
В комнату вошли две ее золовки и склонились перед новоиспеченной королевой в глубоком реверансе.
– Пожалуйста, не надо, вы не должны этого делать.
– Напротив, мы должны, Ваше Величество, – ответила та, что повыше, едва сдерживая рыдания. – Таков дворцовый этикет.
Миллисенте резануло слух непривычное обращение. Особенно было странно слышать его от своих ровесниц. Элла и Люси, обе англичанки, были искренне огорчены смертью короля.
– О бедный, бедный Гвидо! – простонала Люси. – Как он корит себя теперь за то, что так долго прожил вдали от Мардивино!
– И Нико тоже, – печально добавила Элла. – Он говорит, что, если бы не занимался такими опасными видами спорта и не доставлял своему отцу столько волнений, король мог бы прожить подольше!
– Но ведь он был уже пожилым человеком, – мягко возразила Милли. – И к тому же долго болел.
Обе девушки внимательно посмотрели на нее.
– Королева-мать умерла, когда сыновья были еще очень маленькими, – возразила Люси, всхлипывая. – И у них остался только отец.
Миллисента уже пожалела, что открыла рот. Она всего лишь хотела утешить принцесс, а теперь они могут подумать, что их новая родственница в душе черствая и бездушная.
Разница в статусе трех молодых женщин делала невозможным сближение между ними.
– Мне очень, очень жаль, – произнесла Милли, сама не до конца понимая, о чем сожалеет. О своей неспособности заплакать в такой момент? Или о невозможности подружиться с девушками, с которыми у нее должно быть так много общего?
* * *
Похороны проходили в том же соборе, где еще недавно состоялось венчание, но за эти дни все здесь разительно изменилось. Радостная пестрота сменилась траурным однообразием. К моменту, когда уехал последний высокопоставленный гость, Милли уже ног под собой не чувствовала. Во время отпевания она находилась рядом с мужем, но после ей ни разу не удалось пробиться к нему сквозь огромную толпу.
Наконец Милли добралась до своих покоев, скинула черный костюм и шляпу и долго отмокала в пенной ванне. Вернувшись в спальню, она выдвинула ящик с изысканным шелковым бельем ручной работы и долго изучала его содержимое. Затем закрыла шкаф: ей показалось непристойным надевать соблазнительные кружева, когда дворец погружен в траур. Медовый месяц завершился, едва успев начаться.
Должно быть, она задремала, потому что не сразу услышала тихие шаги в комнате. Милли открыла глаза и, немного привыкнув к темноте, заметила у кровати силуэт мужа.
– Джанферро? – сонно спросила она.
– Конечно, я, кто же еще? – Его голос звучал хрипло и надломленно, словно кто-то проводил железкой по асфальту.
Джанферро повел плечами, разминая затекшую шею. Весь день наследник трона провел как на автопилоте, ведь он, так же как и любой царедворец, в точности знал, что и как нужно делать согласно этикету. А теперь его отец покоится в могиле, а у сына на душе… пустота, полное отсутствие каких-либо эмоций.
– Джанферро?
Голос юной супруги звучал нежно и ласково, однако сейчас королю хотелось остаться наедине со своими мыслями, разобраться, отсеять все лишнее. В такой ситуации даже красавица-жена может стать помехой.
– Спи, – сурово отрезал он.
Но у Милли были другие планы. За прошедшие дни ей успело надоесть, что с ее мнением никто не считается. Она села в кровати и включила свет. При взгляде на нее Джанферро судорожно сглотнул. Возможно, его шокировало, что жена легла спать обнаженной? Может быть, одно из негласных правил траура по монарху гласит, что даже в постели нужно быть одетым в черное?
24 
