Наконец Чарльз останавливается, раздает всем карты и выпускает на улицу, просит Эйба позаботиться о Елене, меня просит подождать, целует Амбер и отправляет ее с Эйбом. Затем надевает кожаную куртку, а мне дает зонт. Дождя уже почти нет, и я говорю, что обойдусь.
— Возьми, это тебе не Ирландия, может припустить снова, хороший ливень не помешает, — говорит Чарльз.
Я беру зонт, но капли дождя уже попали под пластиковую обложку моего планшета-клипборда и намочили листки с информацией — ничего не поделаешь. Чарльз улыбнулся, глядя на это, и мы пошли к ближайшему дому. Теперь Чарльз казался моложе. Он явно нравился самому себе.
Я осмотрелся. Квартал богатый: новые машины, перед домами обширные сады за заборами. В отличие от Ирландии дома построены не из кирпича, а из дерева.
— Значит, Алекс, дело обстоит следующим образом. Каждый обрабатывает определенный участок. Обычно это сто-сто пятьдесят домов. В среднем удается сагитировать человек семь за вечер. Семь из ста пятидесяти, но помимо этого ты можешь оставить листовки, это тоже на пользу дела.
— Что это за городок? — спросил я по пути к ближайшему по улице солидному дому.
— Колорадо-Спрингс. Милое место, здесь находится Академия ВВС. Есть чем поживиться. Вот мы и пришли.
Из темно-зеленого «рейнджровера» вышли трое. Двое из них, в дождевиках с капюшонами, несут камеры и микрофоны, третий — в бейсболке с надписью «Бронкос». На вид им лет по тридцать. Чарльз не знакомит меня с ними, и это меня слегка задевает. Он здоровается с тем, который в «Бронкос».
— Билл, а я уж подумал, что из-за дождя вы не приедете.
— Символично, первый дождь за несколько месяцев, но это даже хорошо, доказывает твою преданность делу. Главная проблема с освещением, быстро темнеет, Чарльз, так что, я думаю, пора начинать.
— О'кей, что я делаю? — спрашивает Чарльз.
— Что всегда, не обращай на нас внимания, — отвечает Билл.
— Отлично. Начнем, Алекс, — говорит Чарльз уже мне.
Мы подходим к первому дому.
— Теперь, Алекс, — предупреждает Чарльз, — я буду вести разговор, а ты пока набирайся опыта. Позже я дам тебе возможность обойти пару домов самому. Но сейчас я покажу тебе, как это делается. Мы в довольно респектабельном районе, как видишь. Одни «вольво» и БМВ. Я думаю предложить им участие за сто пятьдесят долларов и, если пойдет, рискну даже пару пожизненных. За пятьсот. Посмотрим. Готов? Настроился?
— Да, — ответил я не очень уверенно.
— Я спрашиваю, ты готов? — переспрашивает он более громко.
— Да! — добавляю я в голос энтузиазма.
Мы входим в калитку и направляемся к дому по подъездной дорожке, хрустя ботинками по гравию. Операторы следуют за нами и начинают снимать. За дверью залаяла собака, послышались звуки телевизора. Холодно, я почти дрожу. Чарльз нажимает на кнопку дверного звонка и хлопает меня по спине.
— Все будет отлично! — уверяет он, улыбаясь от уха до уха, и непонятно с чего показывает мне жест Спока из фильма «Стар Трэк» типа «Живи долго и счастливо».
— Супер! — поднял я в ответ по-черчиллевски вверх два пальца.
Чарльз просиял, не подозревая, что символ V в наших краях означает совсем не победу.
К двери подошел человек лет сорока. Чарльз произносит заученное вступление. Хозяин дома не реагирует, в недоумении глядя на съемочную группу, Чарльз наседает на него еще в течение довольно длительного времени, и в итоге тот соглашается вступить в ОЗПА, заплатив тридцать пять долларов.
Мы обошли еще два десятка домов, Чарльз подписал еще пару человек, дома остальных обвешал листовками, при этом все время улыбался. Билл задерживался с теми, кто оказывался более общителен, а потом бегом догонял нас.
— Ну, как думаешь, сам справишься или хочешь, чтобы я подстраховал? — спросил меня Чарльз.
— Справлюсь.
— Ну что ж, попробуем на этой улице, тут надо быть похитрее. Я делаю эту сторону, ты — противоположную, встречаемся в конце, идет?
Я кивнул. Боковая улочка — уже не БМВ, а «тойоты» и «хонды», но все равно респектабельно. Дома в тюдоровском стиле, некоторые с палисадниками и штакетниками.
Итак, мой первый дом. Звоню в дверь.
Никого нет, помечаю в планшете: «Н/Д».
Иду по тропинке к следующему, снова стучусь.
— Иду, — откликается кто-то.
Дверь распахивается, на пороге показывается господин в годах, около семидесяти. Бледный, седой, в трико, курит сигарету.