Особенно,... 
82 
Гарибонд снова извлек оружие, повернул рукоятью вперед и протянул брату Бателейсу.
Монах принял удивительный меч и повертел в руках, восторгаясь его легкостью и превосходной балансировкой. Когда Гарибонд и Бателейс вместе взглянули на брата Реанду, на его лице сияла такая восхищенная улыбка, что вечно сомневающемуся Бателейсу оставалось только одобрительно кивнуть.
– Ну что, мы договорились? – спросил Гарибонд, снова беря оружие в свои руки. – Вы берете к себе Брансена и охраняете его от Берниввигара. Он без всяких жалоб будет на вас работать. Но вы должны дать ему шанс.
– Но мы ничем не можем помочь… мальчику священными камнями, – предупредил Бателейс. – Даже не станем тратить время и силы на заведомо бесплодные попытки.
Гарибонд проглотил обиду и кивнул. Он протянул меч Бателейсу и вышел из комнаты, но через мгновение снова вернулся, уже с Брансеном, несущим в руках узел с пожитками.
– Аист, – прошептал Бателейс на ухо Реанду. Брат Реанду ничего не ответил и постарался скрыть от Бателейса свое недовольство при звуке этого пренебрежительного прозвища. По правде сказать, брат Реанду и сам не понимал, почему возникло это недовольство, ведь и он нередко называл мальчика этим прозвищем. Но в устах Бателейса слово прозвучало особенно оскорбительно. Реанду наблюдал за неловкими, но решительными шагами ребенка. Он явно был испуган, брат Реанду это прекрасно видел. Но в то же время он очень хотел произвести хорошее впечатление. Вполне возможно, что за непривлекательной наружностью этого хромающего на обе ноги, сопливого и слюнявого существа скрывался кто-то еще.
Возможно, мальчик?
Просто мальчик?
Глава 22
Я НЕ ПОДВЕДУ ГАРИБОНДА
Гарибонд сказал, что это важно. Я должен здесь работать, и тогда братья будут его лечить и снабжать едой. Я не подведу Гарибонда.
Брансен снова и снова твердил про себя эту молитву, помогающую ему переносить безотрадную жизнь в прайдском монастыре. Он пришел сюда полным надежд, в радостном предвкушении жизни среди множества людей, которые, как уверял Гарибонд, не станут его толкать и высмеивать.
Они этого и не делали, и это было неплохо. К несчастью, он не жил среди них. Мальчику отвели комнату в подземной части монастыря – грязный каменный закуток без окон. Единственным входом служила лестница к люку на потолке, крышку которого Брансен не мог поднять самостоятельно, так что каждое утро кто-нибудь из младших братьев открывал люк и вытаскивал его наверх. А потом Брансен приступал к выполнению своих обязанностей, которые заключались в опорожнении ночных горшков. С двумя посудинами в руках он должен был идти к реке, где выливал содержимое в воду, споласкивал горшки и возвращался обратно. Это занятие отнимало большую часть дня, а затем другой послушник спускал его в люк и оставлял до утра с единственной свечой, кружкой воды и миской похлебки.
Так, день за днем, проходила жизнь Брансена. Я не подведу Гарибонда. Эти слова помогали ему не впасть в отчаяние.
Он был уверен, что его работа на монахов улучшит положение отца, который так много для него сделал.
Я не подведу Гарибонда.
Брансен взял с собой черный костюм своей матери и использовал его в качестве подушки. От мягкого шелка исходил ее аромат, и это давало мальчику некоторое утешение. А он очень нуждался в утешении, несмотря на твердую решимость помочь Гарибонду. Он очень скучал по своему приемному отцу, а еще Брансену не хватало произведения его настоящего отца и философии матери. У него не было возможности перечитывать Книгу Джеста; других книг тоже не было. Не раз он пытался завести разговор о книгах то с одним из братьев, то с другим, но ни у одного не хватало терпения выслушать его сбивчивую и малопонятную речь. Скорее всего они и не собирались с ним разговаривать.
Каждую ночь в темной комнатушке, каждый день во время своих утомительных прогулок по неровной тропинке к реке Брансен размышлял о книге и вспоминал отдельные страницы. Перед его мысленным взором возникали изящные строки, тщательно скопированные его отцом. Брансен опасался, что не точно воспроизводит их в своей памяти, но ничего другого ему не оставалось.
Дни складывались в недели, постепенно весь текст прочно засел в его памяти, и тогда Брансен стал проделывать то, что никогда раньше не приходило ему в голову. Он стал задумываться над понятиями Джеста и сосредоточился на поисках жизненной энергии в собственном теле, пытаясь отыскать линию Чи. Ему показалось, что он нашел ее, хотя это нельзя было назвать линией – внутри него не было единого энергетического канала, а только отдельные вспышки энергии, не связанные между собой.
82 
