Последние отзывы

  2  

Четверг на первой неделе Великого Поста. Гаупткомиссар проводил взглядом закручивавшиеся потоки мутной воды до моста Теодор-Хойсбрюкке, соединявшего престижный район Нойенгейм со Старым городом. За вторую опору зацепилось что-то черное; коллеги из водной полиции выудили находку и притащили к берегу на юркой моторке. Труп.

Тойер сошел с тротуара и медленно, стараясь не рухнуть в грязь, направился по скользкому береговому откосу к месту, где пристала лодка. В такую погоду, как это часто бывало, его подчиненные прибыли раньше него.

Один из них, Томас Хафнер стоял на полпути между ним и берегом и, чуть покачиваясь, угрюмо смотрел на сырую глину под ногами. Сейчас он очень напоминал виндменхена, человечка-флюгера из какой-то детской сказки, у которого тайфун унес на Солнце домик и шикарную женушку. Приблизившись к Хафнеру, старший гаупткомиссар понял, в чем дело. Его сотрудник был пьян или, во всяком случае, из него еще не выветрился алкоголь, принятый накануне, и, вероятно, в изрядном количестве.

Разумеется, Тойер знал, что на такие случаи в их отделении предусмотрены «аварийные причалы», где ветераны от медицины сочувственно выслушают Хафнера и запрут до вытрезвления. Но сейчас ему не хотелось загружать этим голову. Поэтому он просто сделал вид, что ничего не заметил, — так что Хафнеру, учитывая исходившее от него «амбре», от которого перехватывало дыхание, здорово повезло.

— Ты что тут делаешь, Хафнер? Что стоишь без дела?

— Я там не нужен, — огрызнулся младший коллега. Его усы с беспомощной яростью пронзали воздух. — Все отсылают меня прочь. Будто мало я жмуриков повидал, и еще каких жутких. Но теперь Штерн командует, все взял в свои руки!

— Ты мне тоже сейчас не нужен, — резко оборвал его Тойер. — Я имею в виду, — неловко поправился он, — что вы можете немножко отдохнуть, Хафнер.

Хмельной комиссар шарил в карманах своего бундесверовского анорака, искал сигареты, хотя держал пачку в руке.

— Господа! Коллеги! Где бы вы ни находились, на трудной и опасной патрульной службе или на кропотливой и ответственной работе в бюро! Все равно мы все коллеги.

С этих слов, воспринятых многими слушателями как пустая демагогия, началась вступительная речь доктора Ральфа Зельтманна, нового начальника отделения полиции «Гейдельберг-Центр», обращенная к усталым подчиненным. Она прозвучала в первые январские дни, после несостоявшегося светопреставления на рубеже тысячелетий. Мир стал жить дальше, и Тойеру предстояло тянуть лямку еще восемь лет.

— Вы, конечно, спрашиваете себя, чего же хочет этот новичок? — Зельтманн изобразил ослепительную улыбку и обвел взглядом лица собравшихся.

Гейдельбергские наивняки из числа полицейских служащих, по большей части против воли загнанные в кабинет повышения квалификации, не подозревали, что в этот день многое для них переменится. Только оперативная патрульная группа сделала вид, что занята по горло, все остальные подчинились настойчивому пожеланию нового шефа.

Тойер чуть не опоздал и поэтому был вынужден сесть на свободное место в одном из первых рядов. Облаченный в собственное массивное тело и толстый кожаный пиджак, он скреб ухо, словно кот, плохо выбритую щеку, устало разглядывал новое начальство и уже через несколько секунд возненавидел его с такой страстью, что удивился сам.

— Мы должны реагировать! — В высоком голосе докладчика теперь звучала скорбь. Впрочем, неудивительно, после всего, что ему пришлось перечислить. Дебоширы, воры-карманники, насильники, кровосмесители, мошенники, исламисты, наркоманы, мафиози — все они разом двинулись маршем на мирный Гейдельберг. — Мы обязаны реагировать!

Тойер ничего не имел против сценария в целом, у него имелось лишь одно возражение. Вообще-то в XXI веке для усердной охраны порядка бравому шуцману требовалась в первую очередь достойная оплата его усердия. Короче, деньги. Но о них, как можно было догадываться, в зажигательном докладе не прозвучит ни слова.

Вместо этого: «Комплексное мышление. Небольшие, мобильные группы!»

— Эротический массаж, — вполголоса проговорил Тойер.

— Тесное сотрудничество с коллегами из Мангейма и Людвигсхафена! Треугольник между Рейном и Неккаром мы должны воспринимать как общий район. — Затем последовало долгожданное: — Полиция двадцать первого века…

Тойер оглушительно расхохотался. На него кто-то оглядывался, кто-то, наоборот, чуть-чуть отодвигался, подчеркивая свою непричастность. Последний залежалый товар снова вытащили на свет для борьбы с преступностью.

  2