Последний тост

• Я пью за разоренный дом,
• За злую жизнь мою,
• За одиночество вдвоем,
• И за тебя я пью, —
• За ложь меня предавших губ,
• За мертвый холод глаз,
• За то, что мир жесток и груб,
• За то, что Бог не спас.

27 июля 1934

Шереметевский дом

* * *

• Уводили тебя на рассвете,
• За тобой, как на выносе, шла,
• В темной горнице плакали дети,
• У божницы свеча оплыла.
• На губах твоих холод иконки,
• Смертный пот на челе… Не забыть!
• Буду я, как стрелецкие женки,
• Под кремлевскими башнями выть.

Осень 1935

Москва

Борис Пастернак

• Он, сам себя сравнивший с конским глазом,
• Косится, смотрит, видит, узнает,
• И вот уже расплавленным алмазом
• Сияют лужи, изнывает лед.

• В лиловой мгле покоятся задворки,
• Платформы, бревна, листья, облака.
• Свист паровоза, хруст арбузной корки,
• В душистой лайке робкая рука.

• Звенит, гремит, скрежещет, бьет прибоем
• И вдруг притихнет, – это значит, он
• Пугливо пробирается по хвоям,
• Чтоб не спугнуть пространства чуткий сон.

• И это значит, он считает зерна
• В пустых колосьях, это значит, он
• К плите дарьяльской, проклятой и черной,
• Опять пришел с каких-то похорон.

• И снова жжет московская истома,
• Звенит вдали смертельный бубенец…
• Кто заблудился в двух шагах от дома,
• Где снег по пояс и всему конец?

• За то, что дым сравнил с Лаокооном,
• Кладбищенский воспел чертополох,
• За то, что мир наполнил новым звоном
• В пространстве новом отраженных строф, —

• Он награжден каким-то вечным детством,
• Той щедростью и зоркостью светил,
• И вся земля была его наследством,
• А он ее со всеми разделил.

19 января 1936

Ленинград

Воронеж

• И город весь стоит оледенелый.
• Как под стеклом деревья, стены, снег.
• По хрусталям я прохожу несмело.
• Узорных санок так неверен бег.
• А над Петром воронежским – вороны,
• Да тополя, и свод светло-зеленый,
• Размытый, мутный, в солнечной пыли,
• И Куликовской битвой веют склоны
• Могучей, победительной земли.
• И тополя, как сдвинутые чаши,
• Над нами сразу зазвенят сильней,
• Как будто пьют за ликованье наше
• На брачном пире тысячи гостей.

• А в комнате опального поэта
• Дежурят страх и Муза в свой черед.
• И ночь идет,
• Которая не ведает рассвета.

4 марта 1936

Заклинание

• Из тюремных ворот,
• Из заохтенских болот,
• Путем нехоженым,
• Лугом некошеным,
• Сквозь ночной кордон,
• Под пасхальный звон,
• Незваный,
• Несуженый, —
• Приди ко мне ужинать.

15 апреля 1936

Ленинград

* * *

• От тебя я сердце скрыла,
• Словно бросила в Неву…
• Прирученной и бескрылой
• Я в дому твоем живу.
• Только… ночью слышу скрипы.
• Что там – в сумраках чужих?
• Шереметевские липы…
• Перекличка домовых…
• Осторожно подступает,
• Как журчание воды,
• К уху жарко приникает
• Черный шепоток беды —
• И бормочет, словно дело
• Ей всю ночь возиться тут:
• «Ты уюта захотела,
• Знаешь, где он – твой уют?»

30 октября 1936

Ленинград. Ночь

Памяти Пильняка

• Все это разгадаешь ты один…
• Когда бессонный мрак вокруг клокочет,
• Тот солнечный, тот ландышевый клин
• Врывается во тьму декабрьской ночи.
• И по тропинке я к тебе иду.
• И ты смеешься беззаботным смехом.
• Но хвойный лес и камыши в пруду
• Ответствуют каким-то странным эхом…
• О, если этим мертвого бужу,
• Прости меня, я не могу иначе:
• Я о тебе, как о своем, тужу
• И каждому завидую, кто плачет,
• Кто может плакать в этот страшный час
• О тех, кто там лежит на дне оврага…
• Но выкипела, не дойдя до глаз,
• Глаза мои не освежила влага.

1938

  35