110 
— К тому же?.. Что вы хотели сказать, господин Парри?
— Признана всеми как истинная красавица. Елизавета вздернула голову.
— Вы мне льстите, — заявила она. — А я пришла к вам не за этим.
И она ушла, а Парри, улыбаясь, посмотрел ей вслед. Она его не обманула — он заметил и порозовевшие щеки, и вспыхнувшие глаза. Он решил, что хоть она и отказала милорду адмиралу — а Кэт Эшли сообщила ему об отказе принцессы, — но в душе жалела об этом. Сеймур знал, как сводить женщин с ума.
Парри тут же рассказал о разговоре с принцессой госпоже Эшли. Они оба были закоренелыми сплетниками, а поскольку благополучие их юной госпожи было делом их жизни, они больше всего на свете любили обсуждать ее поступки.
— Благослови ее Бог! — произнес Парри. — Нашу хитрую, тщеславную, юную принцессу. Благослови ее Бог! Пусть она станет королевой, а я не сомневаюсь, что она ею станет, ибо она очень хитра.
Елизавета шла, чувствуя себя слегка уязвленной тем, что Сеймур задавал вопросы о ее владениях. Она понимала, зачем он их задавал, она и сама бы на его месте спрашивала бы о том же самом и приняла бы решение на основе полученных ответов. Поэтому принцесса, будучи сама очень практичной, не могла винить Томаса Сеймура в том, что он слишком подробно расспрашивал о ее богатстве.
Она вспомнила несколько встреч, случившихся после его женитьбы. Он с нежностью поцеловал ее, и в его глазах она заметила скрытую страсть.
Они, казалось, говорили ей: «Мы так хорошо понимаем друг друга. Мы — люди одного типа и созданы друг для друга. Зачем же ты отказала мне, дурочка? Ты поняла теперь, какую сделала глупость? »
Теперь она его поняла. Он мог любить одновременно двух женщин, ибо в его глазах, когда он смотрел на жену, светилась неподдельная нежность. И в то же самое время он желал Елизавету.
Она тоже могла разделить свою любовь надвое. Она любила Сеймура, по не меньше его она любила и власть.
Однажды, несколько недель спустя после объявления о женитьбе Томаса, они оказались наедине. Принцесса гуляла по парку дворца Дормер, а Томас подошел к ней, когда она отпустила своих слуг и шла мимо моста Бланделс. Елизавета не сомневалась, что он видел ее и шел за ней, — вот почему она поспешила избавиться от приближенных.
— Какая приятная встреча! — воскликнул Томас, догнав ее у небольшой рощицы, за которой можно было спрятаться от любопытных глаз. Он сделал вид, что они встретились случайно.
— Приятная для кого? — спросила принцесса. — Для вас, милорд, или для меня?
— Смею надеяться, для нас обоих. Я почти не видел вас последние несколько месяцев.
— Мы встречались с вами всего два дня назад, милорд.
— Я имею в виду — наедине, — произнес он низким, ласкающим голосом, который, несмотря на ее хорошее знание Томаса и себя, взволновал ее.
— Наедине? — переспросила принцесса и огляделась, изобразив на лице удивление оттого, что не нашла рядом своих слуг.
— Как вы красивы! — сказал Томас. — Вы прекрасны, как это майское утро. Природа расцвела, и вы тоже.
— Милорд, лесть не достигает моих ушей.
— А что же случилось с вашими королевскими ушками, раз они не слышат лести?
— Прошу вас избавить меня от глупых шуток.
— Иногда под этими шутками скрываются глубокие чувства.
Принцесса смотрела, как колокольчики, росшие под деревьями, склоняли свои головки от дуновения легкого ветерка, и она представила себе, что это английский народ склоняется перед ее величием, напоминая ей о ее королевском происхождении. Она вдыхала запах майских цветов, любовалась молодыми листочками и цветами на деревьях, чувствовала тепло солнечных лучей на своем лице — в воздухе веяло весной, и принцессе хотелось быть легкомысленной и беспечной.
Она не могла удержаться, чтобы не пококетничать с Томасом, приглашая его пофлиртовать с ней, — а это было ее самым любимым развлечением, — позволив ему подарить ей две игрушки, которые она любила больше всего: лесть и восхищение. Эти игрушки показали ей, что, не имея еще власти королевы, она обладает той неуловимой властью привлекательной женщины, которая покоряет мужчин.
— Разве такой человек, как вы, может говорить о глубоких чувствах? — спросила принцесса.
Томас попытался схватить ее за руку.
— Милорд адмирал, — произнесла она. — Мне кажется, вы забываетесь. Вы считаете, что если здесь нет моих слуг, то вам все позволено?
— Да, я позабыл обо всем, — ответил он. — Кроме того, что мы... здесь одни.
110 
