116 
— Я боюсь за вас. Сейчас говорят: «Да она еще совсем ребенок...» — и думают о вас как о ребенке... не играющем никакой роли в политике.
— Но ведь это не так, госпожа Эшли! И я совсем не хочу, чтобы люди думали, что я не играю никакой роли.
— Но так безопаснее... до тех пор, пока...
— Пока?
— Ну, вы знаете, о чем я говорю.
— Тогда встань на колени и поцелуй мне руку. С этими словами Елизавета сияла с руки браслет и положила его себе на голову.
— Что вы делаете, миледи! — в ужасе вскричала Кэт.
— Но мы же здесь одни, так чего же нам бояться? Только смотри, Кэт, не вздумай болтать об этом!
— Не буду, миледи.
Елизавета взяла Кэт за ухо и больно сжала его.
— Ты слишком много болтаешь с господином Парри.
— О, мое ухо! Мне больно. Отпустите же, вцепились, как дикая кошка. Отпустите мое ухо... ваше... ваше величество!
Елизавета расхохоталась, и браслет упал на пол.
— Плохой знак! — побледнев, сказала принцесса.
— Чепуха! — воскликнула Кэт, ползая по полу в поисках браслета. — Вот он, дайте-ка я надену его вам на руку... где ему и надлежит быть. Храни вас Бог, любовь моя. Храни вас Бог!
— Кэт, глупая, почему ты плачешь?
— Потому что люблю вас, моя дорогая госпожа, люблю так сильно, что мне и самой иногда становится страшно!
— Я знаю, чего ты боишься. Ты опасаешься, что меня постигнет участь той, о которой мы никогда не говорим, да, Кэт? Так давай же поговорим о ней сейчас... чтобы потом... уже больше никогда не затрагивать эту тему. Скажи, я похожа на нее?
— Нет.
— Она ведь была красавицей, правда?
— Ее очарование складывалось не из одной только красоты.
— Но ведь и это не спасло ее. Ни ее очарование, ни красота... не смогли спасти ее от гибели.
— Она была необузданной и полной огня, — сказала Кэт, — и многие мужчины любили ее. Среди них был и король. Говорят, что он никого не любил так сильно. Но и это тоже не спасло ее.
— Он сделал ее королевой... вознес на недосягаемую высоту и тут же низринул в пропасть. Но я стану королевой по праву, ибо я — дочь короля. Запомни это.
— Я никогда об этом не забываю, миледи.
— И если мне хочется носить черное бархатное платье, я буду его носить.
— Носите, если хотите, но только не думайте, что мне это нравится.
— Ну почему тебе не нравится? — жалобно спросила Елизавета.
— Потому что вы в нем выглядите старше своих лет.
— А кого это волнует?
Кэт Эшли погрозила принцессе пальцем:
— Будьте осторожны, миледи. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Когда я вижу, какие он кидает на вас взгляды, меня охватывает дрожь.
— О, Кэт... и меня тоже! Но не бойся, я не столь очаровательна, как она... и, хотя в живости мне не откажешь, до нее мне далеко. Меня тоже будут любить многие мужчины, но никому никогда не удастся меня обмануть!
С этими словами она спокойно вышла из комнаты и отправилась в сад.
Здесь она нашла свою мачеху и адмирала, которые гуляли по аллейкам.
При ее приближении адмирал отвесил ей насмешливый поклон. Катарина улыбнулась, не подав и виду, что ее приход нарушил их уединение.
«Неужели королева не замечает тех взглядов, которые он бросает на меня?» — удивилась Елизавета. Она надменно взглянула на Томаса, желая показать ему, что не одобряет его поведения с ней... в присутствии его жены.
— Помилуй Бог, — насмешливо воскликнул адмирал, — неужели это леди Елизавета собственной персоной?! Как ты ее находишь, Кейт?
— Она очаровательна, — ответила Катарина.
— Я с тобой не согласен, — произнес Томас. — Мне не нравится ее платье.
Елизавета произнесла дерзким тоном:
— Неужели? А я и не знала, что в обязанности отчима входит выбор платьев для падчерицы.
Томас вскинул брови:
— Обязанности отца в отношении приемной дочери весьма многообразны, в особенности если это принцесса, которой неизвестно почему взбрело в голову облечь свои прелести в черное платье. — Меня совершенно не трогает, что вам пришлось не по нраву мое платье, — сказала Елизавета, отворачиваясь от него. — Главное, чтобы оно понравилось моей матери.
Но, увидев, что она отвернулась, Томас схватил ее за плечи и грубо развернул к себе.
— Что вы себе позволяете? — вскричала Елизавета, вспыхнув от гнева. — Как вы смеете со мной так обращаться?
Но тут раздался веселый смех Катарины.
— Это он так играет, моя дорогая. Томас, ты не должен позволять себе такие игры с принцессой, ведь она уже большая.
116 
