100 
Мария свободно говорила по-французски. В этой крохе была бездна достоинств. Катрин нашла ее чересчур властной. Девочка словно говорила: вы — королева, но я — будущая королева. Я — дочь королей, а вы родом из купеческой семьи.
Нет, это ерунда. Она, Катрин, слишком чувствительна на сей счет. Она вынесла столько унижений, что была готова видеть их во всем.
Катрин послала за гувернанткой Марии — хорошенькой рыжеволосой вдовой, дочерью шотландского короля Джеймса Четвертого. Ее звали леди Флеминг; она сама изъявила желание служить королеве Франции.
Катрин поговорила с ней о воспитании детей, сообщила шотландке, что она лично курирует его. Улыбка леди Флеминг показалась ей насмешливой, высокомерной. Женщина словно знала о том, что последнее слово принадлежит мадам Диане. Право, подумала Катрин, моя чувствительность чрезмерна. Это последствия лионского унижения.
— Я буду давать вам указания, — сказала Катрин, отпуская леди Флеминг. — А теперь, дети, расскажите мне, чем вы занимались, ожидая нашего возвращения.
Франциск собрался раскрыть рот, но Мария заговорила вместо него. Они играли в игры, которым она научила его, читали привезенные ею книги. Мария заявила, что Франциск плохо знаком с латынью, а Элизабет вовсе не слышала об этом языке.
— Я вижу, что ты — весьма образованная девочка, — сказала Катрин, обрадовав этим маленькую королеву Шотландии.
Катрин стала задавать ей вопросы о шотландском королевском дворе; Мария отвечала на них; Франциск и Элизабет восхищенно смотрели на девочку. Франциск то и дело говорил: «Мама, Мария сказала, что…» Или: «Мария, расскажи моей маме о том, как ты ездишь верхом в Шотландии…» Элизабет тоже часто повторяла имя гостьи и дергала ее своими пухлыми пальчиками за платье.
Очаровательный ребенок, думала Катрин. Но не помешает преподать ей урок скромности.
В комнату вошли Генрих и Диана.
Няньки упали на колени, а маленькая Мария Стюарт сделала чудесный реверанс.
— Дай-ка я погляжу на тебя, малышка Мария, — сказал Генрих.
Прелестные синие глаза посмотрели на него с почтением. Она, возможно, станет королевой Франции, а он уже был королем.
Как красив мой Генрих, подумала Катрин. Увидев мужа в черном бархатном одеянии, она забыла о его спутнице. Знаменитая монограмма, вышитая бриллиантами по черному бархату, украшала его шапочку.
Он испытал беспокойство, сравнив красивую девочку с болезненным Франциском. Бедный мальчик! Если и раньше он не производил впечатление здоровяка, то рядом с цветущей Марией он казался еще более хилым.
Несомненно, Генрих умел находить общий язык с детьми. Они обрадовались его появлению. Казалось, он забыл о своем положении; опустившись на колени, он обхватил руками прелестную головку Марии, поцеловал девочку сначала в одну щеку, потом в другую.
— Думаю, мы подружимся с тобой, Мария, — сказал Генрих, и девочка разрумянилась от радости; она уже любила его.
Он жестом попросил принести кресло, которое всегда ждало его в детской. Усевшись, он представил девочке Диану.
Мария поклонилась ей. Она смотрела на женщину весьма уважительна. Значит, слава Дианы долетела до Шотландии; умная девочка знала, что порадовать короля можно почтительным отношением не к королеве, а к мадам Диане.
— Добро пожаловать, Ваше Величество, — сказала Диана. — Я счастлива видеть вас; похоже, вы уже завоевали симпатию дофина.
— О да, — небрежно согласилась Мария. — Он меня любит. Правда, дорогой Франциск?
— Да, Мария.
— Он будет в отчаянии, если я уеду. Он сам сказал мне об этом.
Франциск кивнул.
— И Элизабет тоже! — пробормотала его сестренка; Диана взяла девочку на руки, а Франциск забрался на одно колено отца и похлопал рукой по другому, приглашая Марию сесть на него.
Генрих обнял обоих детей.
— А теперь вы расскажите мне, чем вы тут занимались, мои дорогие малыши.
Они стали оживленно болтать, смеяться. Большеглазая Мария поведала подробности своего опасного путешествия. Король засмеялся, услышав о том, как они оставили с носом английскую эскадру. Диана, обнимавшая Элизабет, тоже засмеялась; Катрин внезапно поняла, что Мария уже не была маленькой, полной собственного достоинства королевой; в обществе Генриха и Дианы она превратилась в обыкновенную шестилетнюю девочку.
Для Катрин не была места в этом волшебном кругу.
Она незаметно отошла к колыбели, в которой лежала маленькая Клаудия. Девочка, похоже, обрадовалась появлению матери. Когда Катрин склонилась над дочерью, Клаудия зачмокала, улыбнулась. Катрин протянула ей свой палец, и девочка уставилась округлившимися глазами на бриллиант.
100 
