Особенно,... 
107 
Вдруг катится к мышеловке мышарик.
— Кто? — перебил я сынишку.
— Мышарик. Ну, знаешь, я такой придумал — девочек пугать,
— Ничего не знаю, — сказал я. — Какой такой «мышарик»? Как так пугать?
— Ну, такой шарик, блестящий. От детского бильярда, знаешь? Я попросил маму, она мне зашила его в серенькую тряпочку. А сзади хвостик тряпичный. Покатишь по полу — он, совсем как мышка, бежит. Только хвостик по полу шлёпает. Да всё равно девочки боятся: думают, настоящий, да ещё какой-нибудь очень страшный, кусачий.
— Так это ты свой мышарик к мышеловке покатил?
— Совсем не я. Какой ты непонятный! Живой мышарик. Он сам.
— Бежит и хвостом по полу шлёпает?
— Нет, у этого хвостик не шлёпал.
— Гм… Ну, дальше?
— Ну, он к мышеловке. Вытянулся тоненькой колбаской и скользнул между двух проволок.
Вот мышь испугалась! Бегает по мышеловке.
А мышарик прыг! — прямо ей на спину» Мышь и упала мёртвая.
Мышарик посидел-посидел у неё на голове. Потом скатился — и к приманке. Приманку съел, ещё рыльце поднял и марш из мышеловки. Под твою кровать закатился.
— Стой, — опять перебил я сынишку. — А рыльце у него какое, видел?
— Видел. Длинноносенькое, хоботком. Только не такой хобот, как у слона, а востренький.
— А! — сказал я. — Тогда всё понимаю. Это землерой. Самый крошечный зверь, сродни кроту и ежу. Он жуков ест и вот даже с крупной мышью справляется. Он и в избу к нам за мышами пришёл.
— Это он в лесу землерой, — сказал сынишка. — А в избе земли нет. Я так и буду его звать — мышарик,
— Ну что ж, зови.
ДВА БЕЛЫХ, ТРЕТИЙ — КАК СНЕГ
1 + 1 = 2.
1 + 2 = 3»
Так в арифметике.
А в лесу бывает иначе.
Возьми карандаш — решим пример.
У занесённой снегом опушки жил хищный зверёк — горностай. Тело у него было сильное, как рогаточная резинка толщиной с колбасу. Пастишка была полна острых зубов. И был он невидимкой: весь белый на белом снегу. Только на конце хвостика чёрное пятно. Но это не в счёт: ведь и на снегу бывают соринки.
Тут же, рядом у опушки жила белая сова. Она была большая. Своими широкими пуховыми крыльями она могла бы прикрыть целого зайца. И так была сильна, что спокойно могла бы унести этого зайца по воздуху. Клюв у неё был крюком, и на каждой лапе по четыре крюка — два спереди, два сзади. Она тоже была невидимкой: вся белая, чёрное пятно только на голове. Но оно тоже не в счёт.
Вот один и другой житель лесной опушки. Но если бы мы захотели сложить их:
1 + 1,
у нас ничего не вышло бы.
Горностай и белая сова не желали складываться — ни пищей, ни жилищем — ничем. Жили розно. Охотились каждый сам по себе. А если приходилось встретиться, горностай сердито стрекотал и скалил все свои страшные зубки, сова громко щёлкала клювом, и каждый скорее спешил восвояси, подобру-поздорову.
И ещё жил на той опушке молодой зайчишка, беляк. Весь как снег, только самые кончики ушей чёрные. Эти два чёрные пятнышка в счёт, держи их у себя в уме. Они-то и подвели зайчишку.
Хороший был зайчишка: пушистый, робкий. На день он забирался под какую-нибудь частую ёлочку на опушке и спал. Ночью ходил в луга — своровать немножечко сена из стогов. И при этом ужасно как боялся попасть белой сове в когти или горностаю в зубы.
Вот и ещё житель, а складывать всё нельзя:
1 + 2.
Начнёшь складывать, а в это время то ли горностай, то ли сова зайчишку и съест. И вместо сложения получится вычитание. Лучше не будем и пробовать.
Но в лесу со всячинкой.
Случилось вот что.
Бежит раз утром зайчишка на свою опушку. Тут пень снегом, как шапкой, накрыт. Зайчишка и присел за ним, ушами шевелит, слушает: нет ли кого на опушке? Не опасно ли дальше бежать?
А горностай из куста и сова с луга уже приметили: будто чёрных две мушки вьются над пнём. Белая сова и днём отлично видит.
Горностай нырнул в снег, пробежал под ним и бесшумно вскочил на пень. И сова стелет-летит бесшумно над самым снегом — к пню.
Горностай прыг зайчишке на спину!
Зайчишка как подскочит с перепугу!
А в воздухе его сова цоп в когти!
Одной лапой в зайчишку, а другой-то в горностая: некогда ей было разглядывать, кто на зайчишке верхом сидит.
И стало тут в лесу, как в арифметике: сложились один зайчишка и два хищника — все три жителя лесной опушки — вместе:
1 + 2 = 3.
Да только ненадолго: на один коротенький миг.
107 
