ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>




  134  

ПРЯТКИ

КОСОЙ САНЬКА

Прятки — или по-нашему, по-новгородски сказать: хоронушки, — игра не одним людям — всему свету известная. Лесом идёшь, — много глаз на тебя глядит, за каждым шагом твоим следят. А ты и не видишь, кто с тобой в прятки играет.

Не дале, как прошлой осенью, один случай был у нас в колхозе.

Вечером затеяли пятеро наших ребятишек — Ваня, Маня, Таня, Паня и Саня — игру у сенного сарая. Им бы спать пора ложиться: сумерки уж начинаются. Ребятишки-то все мелкие, — долго ли до беды!

Как водится у нас, стали в круг, каждый свои два кулачка перед собой выставил. Сосчитались:

  • — Шла кукушка мимо сети,
  • А за нею — злые дети,
  • И кричали: Ку-ку! Мяк!
  • Убирай один кулак.

На кого «мяк» выпадет, тот один кулачок убирает.

Потом по второму разу считаются, по третьему, — пока у последнего один кулачок не останется. Этому, значит, водить.

Водить выпало Ване.

Ваня взял палочку-выручалочку, стал носом к стенке сарая, локтем глаза себе закрыл. Стоит — выкрикивает:

  • — Раз, два, три, четыре, пять —
  • Я иду искать!
  • — Раз, два, три четыре, пять, шесть, семь, —
  • Я иду совсем!
  • — Раз, два, три, четыре… десять —
  • Я иду на целый месяц.

Когда всё до конца выкрикнул — палочку к стене приставил и поскорей обернулся.

Ребятишки давно успели схорониться — кто куда. Никого нет. Только — глядь! — будто чьи-то босые ноги — брык! брык! — под сарай лезут, под дальний угол. И пропали там.

— Вижу, вижу! — закричал Ваня — и бегом к тому углу.

А в это время из-за другого угла сарая — Таня с Паней, а из-под куста — Маня. И к палочке-выручалочке.

Стук, стук, стук! — и все трое «дома».

Ну, да Ваня на них только рукой махнул: пускай! Одного-то он приметил, — уж этот от него не уйдёт.

Добежал до угла.

— Вылазь! — кричит в дыру под сараем. — Вылазь, Санька, вижу!

Сам, конечно, ничего не видит, потому что под сараем яма, а в яме темно. Да ведь чьи-то ноги под сарай лезли? Лезли. Чьи же, как не Санькины? Девчонки уже все «дома».

А тут сам Санька выскакивает в стороне из канавки — и бегом к палочке-выручалочке.

Надо бы и Ване скорей к ней, — чтобы первому постучать, — да он растерялся.

Как же так: ведь Санька под сараем сидит!

И Ваня ещё раз крикнул в дыру:

— Вылазь, Санька! Всё равно — вылазь!

Девчонки так со смеху и покатились.

А Саня уж у палочки — стук, стук стук! — и кричит:

— Вот он — я! Води-ка в другой раз.

Тут Ваня опомнился.

А от угла не идёт.

— Ребята, — говорит, — тут что-то не так. Тут с нами ещё кто-то в хоронушки играет. Вот сюда залез, — я своими глазами видел.

Ребятишки к нему.

Он стоит белый, как берёза, глаза большие, и шепчет:

— Вот тут, вот тут сидит… Я ноги видел. Лезет — ногами брыкается.

Ребятишкам стало не по себе.

Сумерки гуще. Лес рукой подать — и стоит тёмный, страшный. В лесу — волки, медведи и — как знать? — кто ещё.

Неизвестно, кто под сарай забрался. Сидит там…

Санька — боевой парнишка — как крикнет толстым голосом:

— Кто там в яме? Объявись!

А под сараем как шебуршнёт!..

Таня, Паня, Маня как взвизгнут, как припустят бежать!

Хорошо — на меня набежали: как раз я из лесу шёл — с охоты. Еле их остановил.

Рассказали мне, как всё было.

Вижу — дело серьёзное. Пошёл к сараю. Девчонки за мной — издали.

Саня с Ваней стоят у угла — в руках уже колья у них: хотят в яму толкать.

— Обождите, — говорю. Погляжу раньше.

Поставил я ружьё к стенке, опустился на четвереньки, чиркнул спичку.

Батюшки светы, кто под сараем-то сидит!

Я руку туда — и цоп его за уши!

Уж как он ни брыкался, — так за уши и вытащил его ребятишкам.

— Видали, кого струсили?

Заяц, здоровый русачина! Вот глупый, куда схорониться вздумал.

Косой этот всю зиму потом у девчонок в избе жил. Совсем ручной стал. Девчонки его так Санькой и прозвали. Забьётся, бывало, под печь, — спит там. А крикнуть ему: «Санька, вылазь! Вылазь, Санька!»—сейчас и выскочит. Дескать, не дадут ли капустки?

Не очень-то, значит, глупый.

Да уж там глупый не глупый, а тот раз маху дал: чем ему с ребятишками в хоронушки играть, под сарай лезть, сыграл бы лучше с ними в догонялки. Припустил бы назад к лесу, откуда пришёл, — кто б его догнал!

  134