Особенно,... 
150 
Коронация Марии Медичи состоялась 13 мая 1610 года.
Вечером король навестил в Арсенале жившего там Сюлли. Герцог болел, не мог присутствовать на церемонии, и у Генриха внезапно возникло желание поговорить со старым другом.
— Ваше величество уныло выглядит, — сказал ему Сюлли.
Король немного помолчал, потом невесело рассмеялся.
— У меня странное предчувствие, мой друг.
— Предчувствие, сир?
— Да. Какой-то опасности. Празднества будут продолжаться и завтра. Я так не хотел этой проклятой коронации.
— Но вы же согласились…
— Надо ведь как-то утихомирить ворчливую жену.
— Вашему величеству всю жизнь докучали женщины, но должен сказать, сир, это ваша вина.
— Ты, как всегда, откровенен, мой друг. Что ж, докучали, но я был с ними счастлив. Женщины! Представь себе мир без них! Я бы не хотел жить в таком.
— Есть вести о Конде?
— Он все еще в Брюсселе.
— Испанцы рады досадить вашему величеству.
— Недолго им радоваться, Сюлли. Черт возьми, скоро и эта страна, и Австрия лишатся своей мощи…
Король внезапно умолк и уставился вдаль.
— Ваше величество?
— Предчувствие, Сюлли.
— Ваше величество не подвержены таким фантазиям.
— Да, мой друг? Потому-то я и беспокоюсь. Я не раз глядел в лицо смерти.
— Вы же воин, сир.
— Нет, я имел в виду не поля сражений. Помнишь…
— Когда вы только взошли на престол, какой-то сумасшедший хотел вас убить.
— Не только он, Сюлли. Таких попыток было восемь.
— Люди с тех пор изменили к вам отношение. Поняли, что вы величайший король, какого только знала Франция. Они помнят, какой была страна до вашего восхождения на трон; помнят о бешенстве Карла IX, Варфоломеевской резне, извращенности и расточительности Генриха III и радуются своему королю.
— Приятно говорить с тобой, Сюлли, особенно когда ты хвалишь меня. Раньше ты был не особенно щедр на похвалы.
— Я говорю то, что думаю, сир. Иначе бы мои слова ничего не стоили.
Король поднялся.
— Увидимся завтра. Нет-нет, лежи. К чему церемонии между старыми друзьями?
Глаза Сюлли затуманились.
— Да здравствует король! — с чувством сказал он. — И пусть Франция еще много лет радуется его правлению.
Генрих хотел что-то сказать, но только пожал плечами и, улыбнувшись другу, вышел.
Мария короновалась в Сен-Дени и готовилась к торжественному въезду в Париж.
Генрих смотрел на нее ласково. Он редко видел жену такой счастливой.
— Все готово, — сказал он, улыбаясь. — Парижане будут видеть только свою королеву.
Мария кивнула. Она радовалась, что Генрих совершенно потерял интерес к Генриетте. Юная красавица Шарлотта? Она далеко и явно не одна. Да, в конце концов, пусть заводит любовниц. Она получила желанную свободу, это один из счастливейших дней ее жизни.
— Я хочу заглянуть к Сюлли, — сказал король.
— Как, опять? Ваше величество были у него вчера.
— Он мой самый значительный министр и по болезни не может явиться ко мне.
Генрих рассеянно поцеловал Марию и ушел. Возле экипажа его ждало несколько гвардейцев.
— Нет, — сказал он, — никаких церемоний не надо.
Гвардейцы откланялись и удалились, с королем осталось несколько друзей и слуг.
Генрих сел на заднее сиденье в левый угол и жестом пригласил в экипаж Монбазона, де ла Форса, Эпернона, Лавардена и Креки.
— Куда ехать, сир? — спросил кучер.
— К Круа дю Тируа, потом к храму Святых Младенцев.
Кучер быстро погнал лошадей, потом из-за встречной повозки вынужден был сбавить скорость и приблизиться к тянущимся вдоль улицы лавкам.
Когда проезжали скобяную лавку, какой-то человек неожиданно бросился к заднему колесу. В руке у него был нож. Секунду Генрих IV и Франсуа Равальяк смотрели друг на друга; потом нападающий нанес королю один за другим два удара.
Король с шумом втянул воздух.
— Я ранен, — негромко произнес он.
Раздались крики испуга и гнева. Один из конюших схватил Равальяка и убил бы, если бы Эпернон не запретил ему жестом. Потом все в экипаже обратили внимание на короля, изо рта у него хлынула кровь.
— Сир… сир… — залепетал Монбазон.
— Ничего… ничего… — произнес король Франции.
Эти слова оказались последними. Он умер по пути к Лувру.
РЕКВИЕМ ПО КОРОЛЮ
Вся Франция горевала. Скончался ее лучший король. Наследовал ему мальчик, и все прекрасно знали о превратностях регентства.
150 
