185 
— Так где же он?
— Без комментариев, Алексей Иванович. Как в воду канул.
— А дискета, Саня? Что ты кота за хвост тянешь?!
— Сейчас. Коренев велел передать дискету Юдину. Сказал, что в ней — гарантия его жизни и жизни всех, кто работает на «базе». То есть, если она попадет в чьи-то руки, его убьют, а «базу» ликвидируют вместе с людьми, которые либо нигде не числятся, либо числятся в списках умерших.
— А он случайно не из дурдома сбежал, этот Коренев? — спросил Илларионов.
— Это первое, о чем я подумал. Только где, в таком случае, находится этот дурдом? Я ведь даже в облздраве побывал и по компьютеру всех пациентов проверил. Нет, Алексей Иванович. Дискета была.
— Была?!
— Вот именно. Коренев сказал, что, если в течение двух суток Юдин не приедет за ней — помните, я рассказывал, что именно этот срок он назвал, когда звонил в Болшево? — дискету уничтожат. Что Хорошилов и сделал.
— Ты уверен?
— Не совсем. Дело в том, что через неделю у Хорошилова в гостях побывала родная сестра Анна Трифоновна, которая живет в Санкт-Петербурге. Это уж я справки навел, сам Хорошилов об этом не сказал.
— И что?
— А то, что она — вторая жена Коренева, почему он и пришел в «Норд» — к свояку. Думаю, Коренев сказал не «уничтожить», а «отдать Анне». Хорошилов, не желая подставлять сестру, сказал, что уничтожил дискету. Сжег в печке.
— Поэтому ты отправил Юдина в Питер?
— Конечно. Они знакомы, возможно, он что-то узнает. Пришлось разыграть целый спектакль — вызвать «Скорую» старику, а самому с охраной срочно рвануть в аэропорт, — Каменев оглянулся. Сзади его прикрывали Нежин и Игорь. — Кажется, они клюнули? Видите, как меня встречают!
Прозвучал зуммер радиотелефона. Илларионов снял трубку.
— Алексей Иванович! Кокорин беспокоит. На Ленинградском в районе Новоподрезкова взорвалась «Хонда» Адена и, кажется, он сам, — запросили Шереметьево-2, он заказывал билет в Лондон. В его паспорте была виза, сейчас выясняем в посольстве.
— Ой ли, Алексей Михайлович?
— Саперы приравнивают заряд к десяти килограммам тротила, можете себе представить, что от него осталось. Работают эксперты, выясняют.
— Ладно, Алексей Михайлович, спасибо, — положил трубку Илларионов. — Похоже, ты прав, Саша. Мы тут без тебя твоего «крестника» взяли…
— Либермана?!
— Его. А с ним Холмского, который тебя в кафе обрабатывал. Так вот, подрядить тебя на поиск дискеты ему якобы приказал Аден. Член ЦК партии «Власть и порядок», председатель компании по обеспечению безопасности бизнеса «Раунд». Уже покойник. Теперь этот банкирский сынок будет сваливать все на него и Напрасникова, который из Кейптауна не вернулся — очевидно, его успели предупредить.
— А Рудинская?
— Рудинскую нашли. Долганов операцию развернул, собровцев нагнал роту, перестрелка была. В конечном счете ее освободили Женя с ребятами из «Альтернативы», там и Вадим был, и Валера. Кто-то вертолет Либерману послал, да Богданович разговорился, назвал посадочную площадку неподалеку от дачи Напрасникова в Зудине. Его тоже хотели убрать, да не успели.
— Папа ему вертолет послал, кто ж еще! — скрипнул зубами Каменев. — И Богдановичу много разговаривать не дадут, и ничего из того, что он расскажет, не подтвердится.
— Не знаю, не знаю. Мой шеф и новый министр настроены решительно.
— Алексей Иванович, — усмехнулся Каменев, — когда нужно было найти убийц тележурналиста Листьева, решительно настроен был даже Президент Ельцин. И что, нашли?
Илларионов промолчал.
— Леля моя еще замуж не вышла? — невзначай поинтересовался Каменев.
— Да нет. Ленку мою обшивает. Но тебя я к ней не повезу, уж ты извини. Двинемся в следственное управление, а там видно будет.
Назавтра хоронили Алика Нефедова.
Над Домодедовским кладбищем собирался дождь. Прощально звенела оркестровая медь. Женька, Валерия, Протопопов, Решетников, Нежин, Фролов, Громов, Александров, Арнольдов, Новожилов бросили на крышку гроба по горсти глинистой земли. Плакал четырехлетний сын Алика Ленька, плакали воя вдова и мать. Стояли со скорбными лицами Валентин Валентинович и Наталья Андреевна Рудинские. Было много людей и много венков, свеженасыпанный холм сплошь покрыли красные, как кровь, цветы. Много и хорошо говорили об Алике, проклинали убийц.
Потом все стали разъезжаться. Остались только самые близкие друзья, пустили бутылку водки по кругу.
185 
